Бонни сердито смотрела им вслед.

— Допустим, они бы тебе поверили. И что тогда,по-твоему, им надо было делать? — спросил Мэтт. Она не заметила, как онподошел.

— Понятия не имею. Но уж в любом случае не сидеть сложаруки, пока нас всех тут не прикончат. — Бонни попыталась поймать еговзгляд. — Мэтт, ты как, нормально?

— Не знаю. А ты?

Бонни задумалась:

— Нет. То есть в каком-то смысле мне самой странно, чтоя так сносно себя чувствую, потому что после смерти Елены я совсем ничего немогла делать. Вообще. Правда, со Сью мы не так близко дружили, ну и, крометого… Да не знаю я! — Ей снова захотелось стукнуть по чему-нибудькулаком. — Просто все это для меня… как-то чересчур.

— Ты в бешенстве.

— Да, я в бешенстве. — Наконец-то Бонни поняла,что за чувство терзает ее весь день. — Тот, кто убил Сью, не был простоплохим человеком. Ее убило зло, чистое, абсолютное зло. Кто бы это ни был, онне остановится. И это будет… Если мир устроен так, что такое можно творитьбезнаказанно… если это правда… — Она поняла, что не знает, как закончитьфразу.

— Что тогда? Переедешь куда-нибудь? Я имею в виду, еслиокажется, что мир действительно так устроен?

В его глазах была горькая безнадежность. Бонни стало не посебе. И все-таки она сказала твердо:

— Я этого не допущу. И ты не допустишь.

В ответ он молча посмотрел на нее. Так смотрят на ребенка,который упрямо твердит, что Санта-Клаус существует на самом деле.

Тут подала голос Мередит:

— Если мы хотим, чтобы окружающие воспринимали насвсерьез, давайте сами к себе относиться серьезно. Елена действительно вступилас нами в контакт. Она чего-то хотела от нас. Если мы прекратим в этомсомневаться, то, может быть, поймем, чего именно.

При имени Елены лицо Мэтта исказила гримаса. «Бедный, ты всееще любишь ее, — подумала Бонни. — Есть ли хоть что-нибудь на этомсвете, что заставило бы тебя ее забыть?»

— Ты поможешь нам, Мэтт? — спросила она.

— Помогу, — спокойно отозвался он. — Но японятия не имею, что вы задумали.

— Остановить этого урода, пока он не убил ещекого-нибудь, — сказала Бонни. Впервые за все время она отчетливо поняла,что именно собирается делать.

— В одиночку? Видишь ли, ты совсем одна…

— Мы совсем одни, — поправила его Мередит. —Но, кстати, именно это пыталась сказать Елена. Что мы должны совершитьмагический обряд и вызвать подмогу.

— Простой ритуал и всего два ингредиента. — Боннивспомнила свой сон. Она вдруг заволновалась. — Она сказала, что уженазвала мне ингредиенты. Но она ничего не говорила.

— Вчера вечером она говорила, что какие-то помехиискажают ее сообщения, — сказала Мередит. — И сейчас мне кажется, чтоона имела в виду твой сон. Как думаешь, ты действительно пила чай с Еленой?

— Да, — уверенно сказала Бонни. — То есть не точтобы у нас было безумное чаепитие в Теплых Ручьях в буквальном смысле слова; яимею в виду, что именно Елена пыталась донести до меня какую-то информацию. Апотом вдруг вторгся тот, другой, и вытолкнул Елену. Но она не сдавалась, иближе к концу разговора ей на некоторое время удалось снова перехватитьконтроль.

— Хорошо, допустим. Но тогда надо как следует вспомнитьсамое начало сна, когда с тобой общалась именно Елена. Если ее сообщение былоискажено какими-то помехами, оно могло дойти в подпорченном виде. Может быть,надо вспомнить не слова, а что-то другое. Что-нибудь, что она сделала…

Рука Бонни взметнулась к локонам:

— Волосы! — воскликнула она.

— Что?

— Волосы! Я спросила у нее, кто сейчас ее причесывает,мы заговорили об этом, и она сказала: «Волосы — это очень важно». И еще,Мередит, когда она вчера вечером пыталась назвать нам ингредиенты, первая буквабыла «В»!

— Точно! — В темных глазах Мередит загорелсяогонь. — Теперь осталось узнать второй ингредиент.

— И его я тоже знаю! — Бонни не смогла сдержатьнервный смех. — Сразу после того разговора о волосах она сказала мне ещеодну фразу, а я решила, что это какая-то чушь. Она сказала: «Кровь тоже оченьважна».

Мередит закрыла глаза. Она задумалась.

— А вчера планшетка сказала: «Кровькровькровь». Я тогдарешила, что это тот, второй, угрожает нам, но была неправа. — Она открылаглаза. — Как по-твоему, Бонни, мы решили задачу? Это действительно тесамые ингредиенты или надо думать про грязь, про сандвичи, мышей и чай?

— Те самые, — твердо сказала Бонни. — Этиингредиенты вполне подходят для заклятий вызова. Уверена, что в моих книгах покельтской магии найдется описание ритуала. Надо только понять, кого именно мысобираемся вызывать… — Она вдруг о чем-то задумалась и умолкла.

— Я все ждал, когда вы сообразите, — сказал Мэтт,впервые после долгой паузы. — Вы ведь понятия не имеете, кого надовызвать.

Мередит бросила на Мэтта насмешливый взгляд.

— Ха, — сказала она. — А сам как думаешь?Кого позвала бы Елена в минуту опасности?

Ухмылка сползла с лица Бонни и уступила место раскаянию,когда она увидела, какое лицо стало у Мэтта. Нельзя было его так поддразнивать.Нечестно.

— Елена сказала, что убийца очень силен, поэтому намнужна помощь, — сказала она Мэтту. — А я не знаю больше никого, с кемзнакома Елена и кто мог бы справиться с убийцей-сверхчеловеком.

Мэтт медленно кивнул. Бонни не понимала, что он чувствует.Когда-то они со Стефаном были лучшими друзьями, даже после того, как Еленавыбрала Стефана. Но это было давно, и тогда Мэтт еще не знал, кто такой Стефанна самом деле и какими страшными способностями он обладает. В приступе ярости иотчаяния после смерти Елены Стефан едва не убил Тайлера Смоллвуда и еще пятерыхпарней. Смог ли Мэтт забыть об этом? Смирится ли он с возвращением Стефана вФеллс-Черч?

На лице Мэтта не дрогнул ни один мускул, и тогда опятьзаговорила Мередит:

— Выходит, дело за малым. Надо уколоть палец ипостричься. Бонни, проживешь без пары локонов?

Бонни так глубоко погрузилась в свои мысли, что едва непропустила эти слова мимо ушей. Она помотала головой:

— Нет-нет-нет. Имеются в виду не наши волосы и кровь.Волосы и кровь того, кого мы собираемся вызвать.

— Что? Ерунда какая-то. Если бы мы смогли раздобытькровь и волосы Стефана, с какой стати нам понадобилось бы его вызывать?

— Об этом я не подумала, — призналасьБонни. — Обычно, если люди планируют кого-то вызвать, они заранеезапасаются всем необходимым. Что нам делать, Мередит? Это же невыполнимаязадача.