Утро выдалось пасмурное, всю дорогу до Помпей радио предупреждало о надвигающейся буре, и на самом подъезде к руинам на нас обрушился чудовищный ливень. Пришлось отсидеться в машине, зато оказалось, что дождь повлиял на Помпеи магическим образом. Каменные мостовые сверкали от воды, утренний свет играл серебристыми отблесками в лужах, вызывая странные ощущения. Как будто в тот день мы, туристы, приехали в новый, с иголочки, город, ослепительно чистый, без единой пылинки или частички некогда губительного пепла.

Нам не хватило дня, чтобы посмотреть всё. Я столько лет ждал этого случая, что теперь желал зайти во все здания и почти наверняка не успевал обратить внимание на многие важные детали. Просторный форум и базилики, пышные термы, амфитеатр, храмы, рынки и театры, многолюдные две тысячи лет назад и ныне вновь переполненные – туристами. И сами дома́. Особенно дома. Десятки, сотни римских домов, некоторые – почти не поврежденные, с как будто совсем свежими росписями и мозаиками, со статуями в садах перистилей, с дверями на петлях. И среди всех этих домов – на северо-западе города, рядом с воротами в крепостной стене, через которые покидали Помпеи путники, направлявшиеся в Геркуланум, – выделяется одна из богатейших и известнейших вилл: дом Веттиев.

Древнеримский домус разительно отличался от современных небольших квартирок, в каких живут многие из нас. Это был огромный дом на одну семью со множеством искусно отделанных покоев и внутренними садами, полными фонтанов и статуй. Обитали там, разумеется, представители высших слоев римского общества.

В доме Веттиев, обнаруженном в 1890-х годах, жили, по всей видимости, двое вольноотпущенных, то есть бывших рабов, – Авл Веттий Конвива и Авл Веттий Реститут. Они были богатыми купцами и, как принято считать, братьями, хотя истинная природа их отношений точно не выяснена до сих пор. Возможно, они и в самом деле приходились друг другу родными братьями, а может быть – отцом и сыном, или просто служили у одного хозяина, а после освобождения решили жить вместе. Как бы то ни было, они выстроили себе великолепный домус со всеми атрибутами жилища зажиточных римлян, а после землетрясения 62 года украсили его потрясающими росписями в так называемом четвертом стиле[5]. Сегодня любой желающий может прогуляться по большому атриуму, вокруг которого была организована социальная жизнь дома Веттиев, зайти в ярко разукрашенные спальни и столовые, заглянуть во внутренний сад, затеряться среди мраморных колонн и статуй в греческом стиле и, наконец, снова выйти на улицу через вестибул[6], где можно увидеть самую примечательную роспись дома – если не всех Помпей.

Вот уже несколько лет я читаю лекции по эротизму и сексуальности в искусстве, и меня неизменно удивляет реакция публики. Конечно, разные аудитории – старшеклассники, студенты, посетители культурного центра – реагируют на лекции по-разному, но слайд с росписью из вестибула дома Веттиев всегда вызывает одинаковый отклик.

Бородатый персонаж, увенчанный фригийским колпаком[7], обычным для изображений восточных божеств, спокойно стоит, опираясь на каменный выступ, и держит в правой руке весы. Ничего, казалось бы, необычного – как правило, аудитория не сразу замечает главную деталь фрески. Но секунду спустя раздаются первые смешки и возгласы удивления: выясняется, что изображенный раздет ниже пояса. И без всякого стеснения выставляет напоказ исполинский, совершенно несоразмерный фаллос, каковой и взвешивает на весах, причем на другой их чаше лежит кошель с монетами. Это Приап, бог плодородия и плодовитости, богатства и изобилия, – не случайно композицию дополняет ваза с фруктами, мгновенно вызывающая ассоциации с рогом изобилия. Приап, сын Диониса и Афродиты, считался покровителем садов и огородов, овечьих и козьих стад и даже пчелиных ульев. Однако у входа в дом Веттиев, не разводивших овец, коз и пчел, Приап с его огромным фаллосом, вероятно, играл другую роль. Скорее всего, член бога служил мощным амулетом против дурного глаза.

Повсюду, во всех культурах мира двери нуждались в охране и обретали ее в виде различных артефактов, сооружений, амулетов и символов. У древних римлян существовало божество, занятое почти исключительно защитой дверей, – двуликий Янус, покровитель порогов и переходов, страж начинаний, которому со временем посвятили первый месяц года, то есть «дверь», ведущую в новый годовой цикл. Неудивительно, что название месяца родственно имени бога в большинстве европейских языков (хотя в испанском enero утрачена первая буква, ясно указывавшая на происхождение слова). Итальянское gennaio, французское janvier, португальское janeiro, даже немецкое Januar и английское January – отголоски имени древнего бога, одновременно смотревшего в прошлое и будущее, внутрь дома и наружу. И все же в вестибуле дома Веттиев нарисован не Янус, а Приап с эрегированным членом – так называемое «итифаллическое» изображение, – а значит, можно предположить, что хозяевам было важно не почтить бога порогов и начал, а защититься от сглаза.

Для древних римлян сглаз был неоспоримой частью реальности. Будучи отчасти элементом суеверий, отчасти – религии и магии, это явление не относилось в полной мере ни к одной из этих областей и воспринималось жителями тогдашних Помпей совсем не так, как оно видится нам сейчас. Известный как fascinatio или fascinus, сглаз не был намеренным, наложенным по чьей-то воле проклятием, что было бы близко к современному пониманию. Напротив, губительное воздействие могло быть спровоцировано невольно, неосознанно – как правило, из-за сильного чувства зависти. Сглаз представлял собой страшную угрозу: на его счет относили болезни, неурожаи, неудачную торговлю, поражения в войнах и вообще любые несчастья, многочисленные и разнообразные. Неудивительно, что люди старались всячески защититься от этой злой силы и держаться от нее подальше. И вполне естественно, что двое богатых купцов, только-только совершивших стремительный скачок из рабства в роскошь, желали оградиться от чужой зависти, способной утянуть их в пучину разорения. Не лишено логики и размещение амулета у входа: ведь в древнеримской культуре двери почитались местами особенно уязвимыми. Вход в римский домус почти всегда был открыт, а в самом доме имелась общественная часть, через которую за день проходили десятки людей. В том числе людей, затаивших зависть, чреватую бедами. Людей, чье влияние следовало обезвредить.

Амулеты знакомы всем культурам. Это универсальное явление, и даже в современных обществах, где духовное, магическое и сакральное отодвинуто на второй план, существуют талисманы – любых видов, из самых разных материалов, фигуративные и абстрактные, маленькие, чтобы всегда носить с собой, и большие, чтобы защищать целые здания или даже города. У римлян, разумеется, тоже были амулеты, и сегодня они стали предметом пристального внимания ученых, поскольку позволяют понять, какие страхи, сомнения и опасения терзали общество, столь удаленное от нас во