class="p1">Строки, открывающие эту главу, – смиренная дань восхищения гениальным страницам, которые Умберто Эко посвятил описанию романского портала в «Имени розы». Эко помещает сюжет своего романа, лихо закрученный вокруг преступлений, книг и тайн, в воображаемое аббатство. Место действия – не какая-то конкретная точка Европы: автор, по всей видимости, вдохновлялся несколькими романскими памятниками. Аббатство Сент-Фуа, несомненно, один из них.

Нынешняя деревня, все триста жителей которой зарабатывают исключительно на туристах, приезжающих взглянуть на аббатство, некогда была важным центром паломничества. В 866 году в Конк, где уже несколько десятилетий подряд селились отшельники, перенесли мощи святой Веры (Фуа) Аженской, и началось процветание. Нам может показаться удивительным, что мощи, прежде находившиеся в городе Ажен, попали в Конк, поскольку их выкрал со старого места монах Авариский, но в те времена похищение мощей было делом обычным. Как бы то ни было, с тех пор поток верующих неустанно прибывал, а значение храма росло. Переломным моментом стало начало паломничеств к гробнице святого Иакова: в Конке собирались толпы пилигримов, собиравшихся пуститься в путь до Компостелы. С 1040 по 1140 год могущественные аббаты, сменявшие друг друга на посту, усердно работали над превращением Конка в религиозный центр необычайной важности, что положительно сказывалось на архитектуре и сокровищнице аббатской церкви. Одольрик, Этьен II, Бегон III, Бонифаций – эти и многие другие настоятели сделали аббатство настоящим магнитом для набожных людей своего времени и внесли вклад в возведение памятника, который и сегодня привлекает туристов и паломников со всего мира.

На центральной оси тимпана, прямо под ногами Христа Вседержителя (или Пантократора), располагается поразительная группа фигур. Одетый в синее ангел с весами в руках и глумливо ухмыляющийся бес взвешивают души грешников. Перед нами мотив так называемой психостасии, обычно ассоциирующийся со Страшным судом. Как сам мотив, так и иконография – гораздо древнее христианства. Взвешивание души знакомо нам по мифам о смерти и воскресении к новой жизни, бытовавшим во многих культурах.

Собственно, изображение сцены психостасии в средневековом христианском искусстве почти совпадает с тем, что можно найти в древнеегипетской «Книге мертвых», написанной и иллюстрированной больше двух с половиной тысяч лет назад. В этом знаменитом магическом тексте Нового царства, разъясняющем, какие испытания ждут душу человека после смерти, содержится эпизод, весьма схожий с тем, что мы встречаем в Конке. На иллюстрациях к 125-й главе бог Анубис, психопомп, то есть сопроводитель душ, возлагает душу умершего на весы. Если результат взвешивания окажется благоприятным для покойного, он удостоится вечной жизни в царстве Осириса; в противном случае его сердце будет брошено Аммат – богине с лапами гиппопотама и льва и крокодильей пастью. Чудовищная богиня сожрет сердце судимого, он не достигнет вечности и окончательно канет в небытие.

Нечто подобное мы наблюдаем и в Конке. Под ангелом группу праведных честных душ ведут к вратам рая, а под бесом души грешников заглатывает гигантское чудовище, пасть которого недвусмысленно обозначает вход в преисподнюю. Замечательное совпадение – и далеко не единственное. Христианское искусство богато на такие иконографические заимствования; они доказывают, что некоторые образы подобны энергии: они не возникают из ничего и не исчезают бесследно, а только трансформируются.

Почти невозможно начать новую цивилизацию с нуля. История искусства и архитектуры – сеть влияний, сплетавшихся на протяжении веков, клубок контактов и связей, говорящий о том, что человечество, в сущности, – одно большое тело, только рядящееся подчас в разные платья. В III веке христианство начало продуцировать образы. В течение двухсот лет новая религия почти не имела художественных проявлений, но мало-помалу ранние христиане стали задумываться, как изобразить свои истории и мифы. В начале IV века император Константин узаконил христианство, и процесс визуализации стал необратимым. Началось строительство церквей и соборов, которые нужно было украшать. За несколько следующих веков сформировалась иконография новой веры, причем не на пустом месте. Христианство возникло в мире, полном образов. Стены египетских храмов покрывали рельефные изображения, а в греческих святилищах на каждом шагу стояли статуи. Римские форумы ломились от скульптур и колонн, посвященных разным сюжетам, в домусах ни единый фрагмент поверхностей не оставался без росписи. Первые художники-христиане впитали все эти образы, и из этого пира для глаз родилась иконография, по сей день украшающая церкви по всему миру.

Взвешивание душ не единственный пример заимствований в Конке. Сама фигура Пантократора – тоже заимствование. Никто из художников, впервые писавших Христа, не знал его лично и не присутствовал при евангельских событиях. Им пришлось найти способ претворить слова в образы, и вдохновлялись они окружающим искусством. Христа Вседержителя представляли в одеянии римского императора и с лицом одного из богов, которых он заменил. Если ему полагалось быть молодым и могучим, лицо заимствовали у Аполлона, если зрелым Мессией, то своими чертами делился Зевс (Юпитер). Канонический образ Девы Марии с младенцем напрямую восходит к изображениям египетской богини Исиды с сыном Гором на руках, и даже нимбы, как у всех святых на тимпане в Конке, использовались еще в Римской империи для выделения главных персонажей на сцене. Ничто не ново в истории изобразительных искусств, и всегда найдется ниточка, ведущая к более раннему источнику. Но не следует заблуждаться, полагая, будто такого рода заимствования остались в далеком прошлом. Мы и сегодня продолжаем создавать иконографию, и пусть времена сотворения новых богов безвозвратно прошли, мы не утратили охоты придумывать новых героев.

Придуманный Джерри Сигелом и нарисованный Джо Шустером Супермен – современная модель сверхчеловека. Он появился на свет 18 апреля 1938 года в первом номере журнала Action Comics и с самого рождения снискал невероятный успех, сначала у американской публики, а потом и почти во всем мире. Вид его в обтягивающем синем трико и красном плаще может показаться едва ли не гротескным, но если копнуть глубже, мы увидим, что Супермен – последнее звено в целой цепи мифических героев. Когда нам требуется новая иконография, мы обращаемся к прошлому. Многие историки связывают фигуру Супермена с легендами, которое человечество рассказывает не одно тысячелетие. Существует ряд мотивов, неизменно присутствующих практически во всех мировых культурах. Достижение бессмертия, способность выжить в катаклизме, преодоление собственных ограничений – мотивы, пронизывающие мифологию народов по всей планете.

В западной культуре эти архетипические мотивы отражаются в образах классических героев вроде Геракла, Тесея или Ахилла, но также в персонажах скандинавских и месопотамских мифов. Супермен наследует им, а еще библейским и прочим христианским героям. Ной пережил потоп, а Супермен – уничтожение Криптона. И Моисея, и Супермена оставили родители, но воспитала новая семья. В некоторых версиях комикса Супермену на момент начала повествования 33 года (или столько времени он живет на Земле), что соответствует возрасту Христа в момент распятия. Даже в первоначальном имени Супермена есть отсылка к библейской традиции.