Небо и солнце совсем, как земные. Возможно, меня просто забросило в прошлое?

Я поторапливаюсь скрыться в салоне. Дверца захлопывается, муж остается снаружи, и я облегченно выдыхаю.

– Все в порядке, Рэй? – слышу приглушенный незнакомый мужской голос, раздающийся с улицы.

И ответ, который заставляет меня похолодеть:

– Меня от нее воротит. Дай мне коня, не могу с ней рядом находиться.

– Коня его высочеству! – зычно кричит он куда-то, а затем вновь спрашивает тихо: – Что ты будешь с ней делать?

Раздается злой смешок:

– Заставлю пожалеть о том, что родилась, – а дальше он приказывает кучеру: – Во дворец.

Экипаж начинает движение, и я откидываюсь на спинку сидения. Что ж, есть время подумать над ситуацией. Если я еще жива, значит это кому-то нужно. Вот только, кому и зачем?

Может, это предсмертная агония? Агонизирующий мозг чего только не выкинет. Церебральная гипоксия, а иными словами, нехватка кислорода в мозге рождает и не такие галлюцинации. Я больно ущипнула себя за руку – нет, я не сплю и не в отключке. Я, кажется, действительно в другом мире…

Понять бы, как здесь выжить.

Глава 2

Сказ о Саореле,

из личных записей Нины Виннер.

Славный Саорель пал, захваченный принцем-чужестранцем. Жестокий захватчик подчинил себе земли гордого народа и женился на их принцессе. Огнем и мечом он добился того, чтобы его боялись и уважали. Война была его стезей, он мечтал покорить весь континент и стать единым императором этих земель…

***

Отдернув шторку, я смотрю, как меняется пейзаж за окном, и впадаю в уныние. Я в ловушке. Про реинкарнацию слышала, но, чтобы возродиться в теле какой-то женщины из другого мира, – никогда. Оглядываю свои руки – молодые, белые и нежные. Ноготки, никогда не знавшие лака, розовые и овальные. Ощупываю лицо – нос вроде без горбинки, скулы высокие. Надеюсь, я хотя бы не уродина. Но то, что моложе, – однозначно. Неприятно сознавать себя в чужом теле, как-то некомфортно, будто напялила костюм с чужого плеча. И все же я – это я. Никаких потусторонних личностей во мне нет. И воспоминаний этого тела тоже нет. И слава Богу. Если уж и начинать жить, то с чистого листа. Правда, моя новая жизнь началась как-то скомканно, того и гляди внезапно закончится.

А с моей личностью теперь что? Я ведь, прежде всего, медик. А здесь, наверняка, и слыхом не слыхивали про операции на открытом сердце. Надеюсь хоть, местные врачи не лечат все болезни молитвами. Или кровопусканием. Пиявки, не дай Бог?!

И, вообще, какое положение здесь занимают женщины?

Столько вопросов – голова кругом.

А еще туалет – он здесь есть, вообще? Родненький, белый, фаянсовый. А водопровод и горячая вода? Без этого я не сильно хочу оставаться. А еще развод… Да-да, допустимо ли бежать от мужа, роняя тапки, официально? Или только монастырь, иль на плаху? Меня ни то, ни другое в корне не устраивает.

Вот влипла.

Вспоминаю страшные слова супруга о том, что я пожалею о собственном рождении. Не пожалею, не дождется. Я эту жизнь использую по максимуму. И раз мне дали второй шанс, я не собираюсь его упускать. Кроме того, здесь я принцесса, а значит у меня есть права. Может, и родня у меня имеется – какие-нибудь графья, герцоги, да бароны.

Звучит-то как смешно. Принцесса!

Я-то, вообще, нисколько ни голубых кровей. Обычный человек, обычная семья. Мать всю жизнь проработала фельдшером, отец был инженером. Обоих уже нет в живых.

Спустя несколько часов я поняла, что дорога затянулась. Это вам не «Сапсан». Здесь жизнь течет на других скоростях. Дворец этот проклятый, Вельсвен, далековато от пункта «А» оказался. Ехать и ехать – вокруг сплошные поля, да деревни. На дороге время от времени встречаются селяне, одетые по-крестьянски просто.

И здесь мне теперь жить?

В старом теле хоть пломбы были все на месте, и прививки поставлены… а здесь медицина на нуле. Лучше к местным шарлатанам вообще не обращаться. Ни УЗИ, ни МРТ, ни компьютерного томографа… ничего.

Меня начинает потряхивать от безнадежности и отчаяния.

Да, это совсем не то, что я себе представляла. Новая жизнь не распростерла свои объятия.

Колеса вдруг затрещали о брусчатку – мы въезжаем в город. Каменный, похожий на средневековую Францию. Лепнина на фасадах, узкие балкончики, остекление – хоть что-то. Возможно, здесь имеется и водопровод с канализацией, что существенно облегчит мне жизнь.

Солнце уже клонится к закату, когда экипаж, наконец, делает круг и въезжает через центральные ворота, у которых выставлен караул, в парк. Я слышу, как сопровождающие экипаж всадники кричат: «Его высочество Реиган Уилберг!», в ответ раздается: «Да здравствует, его высочество!»

Карета проносится во внутренний двор, а затем по дорожкам катится через парк, в объезд огромного фонтана, напоминающего чашу, к строению, на которое я гляжу, открыв рот – Вельсвен! Дух захватывает от колоссальных размеров дворца. Это местный Версаль, ей-богу.

Огромный двор тотчас заполняется слугами. Экипаж останавливается, а мое сердце напротив – бьет так, что трудно дышать. И я не хочу выходить – вот прям, нет.

Дверца распахивается, и на меня глядит муж. Во взгляде брезгливость и откровенная ненависть, но он со вздохом подает мне руку, и я вынуждена на нее опереться, чтобы спуститься с подножки.

– Одна из твоих фрейлин прибудет чуть позже, – холодно говорит он, пытаясь даже не дышать рядом со мной, будто его раздражает мой запах. – Сейчас ты пойдешь в мои покои и пробудешь там до ее появления.

– В ваши? – испуганно шепчу я. – Зачем?

Реиган слегка поджимает верхнюю губу, словно мой голос для него – спусковой крючок. Принц, кажется, понимает, чего я опасаюсь, и злится еще сильнее.

– Я к тебе не притронусь, – чуть склоняется к моему уху, когда я, наконец, выбираюсь из кареты, и брезгливо отдергивает руку. – Неужели ты думала, что я просто все забуду? То, что ты сделала сегодня, стало последней каплей. Мне жаль, что твой план не сработал, и ты жива-здорова. Но, обещаю, дорогая, это ненадолго.

Теперь я тоже злюсь. Во-первых, я вынуждена терпеть его грубость и угрозы, хотя не сделала ничего плохого. Во-вторых, я чудовищно голодна и устала. Мне хочется, чтобы муж оставил меня в покое. Готова убраться, куда глаза глядят, без денег и его помощи – только дай волю. Не пропаду, будь