– Собирался. Только вряд ли я доживу до счастливойстарости, связавшись с такой дурой. От тебя одно беспокойство, а у меня слишкомдоброе сердце, я не в состоянии от тебя избавиться. Ты из меня веревкивьешь, – дурашливо прохныкал он, посмотрел на бутылку и налил ещеконьяка. – В холодильнике должна быть жратва, если я ошибся, то немногопоголодаешь. Свет в доме не включай, чтобы не привлекать внимания. В ближайшиедни я вряд ли смогу приехать, но если будут новости, позвоню, здесь естьтелефон. Я буду звонить три раза подряд, только на третий снимешь трубку. Напрочие звонки не отвечай, хотя вряд ли кому взбредет в голову сюда позвонить.Из дома не выходи, хоть он и окружен забором, но я бы особо на это полагатьсяне стал. В твоих интересах соблюдать максимальную осторожность. Где твоймобильный?

Я достала телефон из сумки, протянула его Нику. Тот отключилего и сунул в карман.

– Не вздумай звонить своей Машке, – нахмурилсяНик. – Они будут за ней следить и наверняка прослушку поставят. Короче,лежи на самом дне и шевелиться не смей. Здесь есть телик и книги, так что соскуки не загнешься, только держи жалюзи постоянно опущенными, наверх неподнимайся, передвижение по дому можно засечь, имея соответствующую аппаратуру,уверен, у ребят она есть. Ко мне они тоже «хвост» приставят, так что скоро вгости не жди.

Ник толкнул стакан, он заскользил по гладкой поверхности изамер в сантиметре от края стойки. Ник довольно усмехнулся и зашагал к двери.

– Ты уезжаешь? – крикнула я ему в спину.

– Ты догадлива, радость моя, – ответил он. неповорачиваясь. – Придется тебе на время обойтись без няньки.

Я слышала, как хлопнула входная дверь, а потом заработалдвигатель машины, посмотрела на бутылку коньяку и решила выпить еще. Потомзаглянула в холодильник, на нижней полке консервы, в морозилке кусок мяса,впрочем, сейчас мысль о еде меня вовсе не беспокоила. Я прошлась по первомуэтажу, не рискуя включать свет в комнатах. Их было четыре, и три из них пусты.Соседняя оказалась спальней, здесь стояла кровать, рядом громоздкий шкаф истеллаж с десятком книг. Я взглянула на обложки и невольно усмехнулась: Никтяготел к философии. Выключив свет на кухне, я вернулась в спальню, легла поверходеяла, подтянув к животу ноги и обхватив колени руками. В темноте смутнопроступали контуры шкафа, за спиной надоедливо тикали часы, слишком громко илимне это только казалось? Очень хотелось зареветь от страха или от жалости: ксебе, к Дену, поди разберись, слезы должны нести облегчение, но их не было,меня вновь охватило странное безразличие. Я закрыла глаза и попыталась уснуть.Но сон не шел.

За окном серело, я забралась под одеяло, надеясь согреться,меня била дрожь, но вовсе не от холода. Я подумала выпить еще, но мысль о том,что надо встать и пойти на кухню, вызвала протест. И вдруг я подумала: как былобы хорошо умереть сейчас. Закрыть глаза и умереть. Я закрыла глаза и, странноедело, почти мгновенно уснула.

Проснулась я ближе к обеду. Прошла в ванную и долго стоялапод душем, после этого вернулась в постель и проспала почти до вечера. Выпиладва стакана воды и вновь отправилась спать. Утром следующего дня всеповторилось, у меня не было сил подняться, приготовить себе поесть. С трудомразлепив глаза, я шла в туалет, потом на кухню, чтобы выпить воды, ивозвращалась в постель, засыпая уже на ходу. Мне ничего не снилось, по крайнеймере, так мне казалось, тело было вялым, непослушным, а мысли путались, ниодной я не способна была додумать до конца. Хотелось одного: спать.

Проснувшись в очередной раз, я не смогла с уверенностьюсказать, сколько времени провела здесь. Похоже, не меньше недели. Всеслучившееся представлялось таким далеким, что теперь мне большого труда стоиловосстановить события. Вот мы встречаемся с Деном в ресторане, вот идем к егомашине, я роняю сумку, и Макс, парень из охраны Дена, торопливо собирает с полаее содержимое, а я иду в туалет и достаю из смывного бачка спрятанное таморужие… У меня было чувство, что я вспоминаю какой-то фильм.

«Надо встать, принять душ и выпить чаю, если он здесьесть», – раскинув руки и глядя в потолок, думала я. Но тут же забраласьпод одеяло и нырнула в беспамятство.

Меня разбудил телефонный звонок. Я вскочила и бросилась накухню, где стоял аппарат. Телефон смолк, но через минуту зазвонил вновь. Рукамашинально потянулась к трубке, но я заставила себя ждать. Пауза. И вновьзвонок. Я схватила трубку, не рискнув произнести ни слова, и услышала голосНика.

– Солнышко, – издевательски сказал он. –Сколько раз я тебе повторял: стрелять надо в голову. Редкая сволочь, заполучивв череп пулю, способна выжить. Если честно, я о таких не слышал.

– Что ты хочешь сказать? – пробормотала я и самане узнала своего голоса.

– Хреновый из тебя стрелок, вот что, – буркнулНик.

– Он жив? – свалившись на стул, спросила я иповторила: – Он жив?

– Может, ты и не собиралась его шлепнуть, амилая? – кривлялся Ник. – Может, вы так развлекаетесь?

– Он жив? – бестолково повторила я и вспомнилавзгляд Дена и кровь, что била фонтаном из-под его рук. – Не может быть.

– Господь большой путаник, в смысле, неисповедимы путигосподни, – вздохнул Ник. – По мне, так лучше бы Гадюка сдох, с егопарнями все-таки был шанс договориться, но, если этот засранец выкарабкается,непременно захочет твой скальп. Так что я бы на твоем месте обратился к господус нижайшей просьбой прибрать мерзавца.

– У него есть шансы выкарабкаться? – спросила я.не принимая дурашливого тона Ника.

– Ничтожные, по крайней мере, так утверждают эскулапы,но, зная этого парня, я уверен, он и самый малюсенький шанс использует.Обливаясь кровью, этот тип сумел выбраться из машины, да еще и проползти весьмаприличное расстояние, прежде чем его обнаружили доверенные лица так бездарнопрошляпившие тебя. Ты знаешь, я им восхищаюсь. Ага. До чего живучий оказался,зараза. А вот ты меня очень огорчила, детка. Папу не слушаешь, хочешь житьсвоим умом, которого у тебя сроду не было, а теперь выясняется, что ты еще истрелять не умеешь. Я практически в отчаянии. – Ник вздохнул и заговорилсерьезно: – Ситуация хреновая, солнышко. Сладкоречивый в зоне недосягаемости,боюсь, он с тобой мысленно уже простился и даже выпил за упокой души. А я такрассчитывал на его любовь к тебе.

– Зря рассчитывал, – сказала я.

– Теперь и сам вижу. Даже гениям свойственно иногдаошибаться. Не вздумай сорваться в бега, затея совершенно бесперспективная. Сидии жди, как карта ляжет. Поняла?

– Поняла, – ответила я, и Ник повесил трубку.