В пакете оказались джинсы, рубашка и кроссовки. Вещи былиновые, с размерами Ник не ошибся. Впрочем, он любил хвалиться, что знает обомне все: какое белье я предпочитаю, и какие мысли кружат в моей голове. Иногдаон, в самом деле, мог удивить. Я нервничала, не зная, чего мне ждать. Нику я неверила. Возможно, неподалеку от дома нас поджидают люди Дена, хотя свое убежищеНик не захочет засветить, так что, скорее всего, произойдет это в другом месте.

Я застегнула джинсы под нетерпеливым взглядом Ника, пытаясьотгадать его мысли. Может, оттого, что нервничала, и сказала:

– Все впору. Приятно, что ты так внимателен.

– Такой пустяк, дорогая.

Я давно оделась, пора было уходить, я беспомощнооглядывалась, тянула время.

– Нервничаешь? – усмехнулся Ник.

– Есть немного.

– Я заметил. Поехали.

– Минуту, вымою руки.

Я вошла в ванную, достала спрятанный там пистолет, сунулаего за пояс джинсов. Ник ждал в холле. Когда я поравнялась с ним, он схватилменя за плечи, привлек к себе и поцеловал.

– Пушку ты прихватила зря, – сказал сусмешкой. – Можешь оставить ее, если тебе так спокойнее. Я не собираюсьтебя сдавать. Когда, черт возьми, ты научишься доверять мне?

– Когда рак на горе свистнет, – буркнула я. –Ты сам-то кому-нибудь веришь?

– Нет, конечно. Но твое недоверие почему-то обидно.

Машина Ника стояла во дворе, он устроился за рулем,распахнув передо мной дверцу. Ворота открылись, и мы выехали.

– Может, все-таки объяснишь, как тебе удалось с нимдоговориться? – спросила я.

– Не твое дело, – отрезал Ник, и стало ясно, чтозадавать вопросы бессмысленно. – Главное, что договорился. Правда есть условие.

Я усмехнулась:

– Разумеется. Как же без этого.

– 'Завязывай скалиться, – лениво сказал Ник.

– Какое условие?

– Пустяковое. Он хочет тебя видеть.

– Кто? – не поняла я.

– Твой дружок Ден. Должно быть, соскучился. Я не противтого, чтобы он полюбовался твоей рожей. Поэтому сейчас мы едем к нему вбольницу.

– Ты спятил, – помедлив, сказала я.

– Нет. Он хочет на тебя взглянуть, только и всего.

– Я не поеду, – потянувшись к дверной ручке,сказала я. Ник, не поворачиваясь, ударил меня, и я поняла, что все это время онбыл в огромном напряжении и едва сдерживал нервозность.

– Значит, все-таки… – начала я, но он перебил:

– Ден дал слово. Не помню случая, чтобы он его нарушал.А потом… выбора-то все равно нет. – Ник повернулся ко мне иподмигнул. – Я сказал, что привезу тебя сегодня. А он обещал, что послеэтого ты отправишься домой. И никаких взаимных претензий.

– Только идиот мог поверить в такое, – покачала яголовой.

– Завязывай хамить папе, я замучился тебя колотить,пользы от этого никакой. В утешение могу сказать: если он нарушит слово, я самего пристрелю.

– Моя признательность не знает границ.

– Уверен, у тебя еще будет возможность выразить ее нераз и не два.

– Не могу разделить твоей уверенности, – ответилая. отворачиваясь к окну.

Я наблюдала за прохожими на улице, кусая губы. Попытатьсявыпрыгнуть из машины? Вряд ли Ник мне это позволит. Если он обещал привезтименя в больницу, значит, сделает это. Я подумала о пистолете. Я могупристрелить этого сукиного сына. Хотя вряд ли. У него отличная реакция. То, чтоон не отобрал у меня оружие в доме, сбивало с толка. Неужели он верит словуДена? Впрочем, он сам сказал: ничего другого не остается. Ясно, что этозападня. Больницу я покину в компании головорезов Дена.

– Кончай психовать, – тихо сказал Ник. – Нето и я начну клацать чубами.

– Трудно вообразить подобное.

– Много ты знаешь.

Он свернул в переулок, здесь находилась больница. Сюдапривезли Павла, после того, как Ден стрелял в него. Я невольно поежилась отнакативших воспоминаний. Еще раз оказаться там, среди белых стен и давящегочувства безнадежности, было выше моих сип.

– Его перевели в палату, четвертый этаж. Пушку оставь.Охрана ее все равно отберет.

Я протянула ему пистолет. Ник сунул его под сиденье.

– Топай.

Я вышла и, не глядя на него, захлопнула дверь. Сунув руки вкарманы, поднялась по лестнице. Внизу, возле раздевалки, толпились люди,пришедшие навестить близких. Я прошла к лифту. Пока он, поскрипывая, спускалсявниз, я думала о том, что могу сбежать. Здесь полно дверей. Пока еще могу. Никнаверняка успел позвонить, и меня ждут. У меня есть полминуты. Или уже нет?Двери лифта разъехались в стороны, я вошла и нажала кнопку четвертого этажа.Цифры на табло сменяли одна другую. Лифт замер, двери открылись, и я вышла вхолл.

Медсестра за стойкой раскладывала таблетки по ячейкам сфамилиями пациентов, подняв голову, равнодушно взглянула на меня.

– Миронов, в какой палате? – спросила я. –Денис Миронов.

– Третья, – ответила девушка и проводила менязаинтересованным взглядом.

Я направилась по коридору, возле одной из палат на стулесидел парень с выражением лица новобранца на посту №1. Можно было неинтересоваться табличкой на двери, и так ясно, чья это палата.

– Салют, – сказала я, подходя ближе.

Он поднес рацию к губам и буркнул:

– Она здесь.

Я покачала головой, едва сдерживая хихиканье. Но охранникупроисходящее смешным не казалось, впрочем, и мне веселиться было не с чего.

Дверь распахнулась, и я увидела Макса. Он посмотрел на менятак, точно видел впервые, чуть посторонился, чтобы я могла войти.

– Думала, ты обрадуешься, – съязвила я. Пока Максмолча меня обыскивал, я оглядывалась. Мы находились в маленькой прихожей. Слевадверь в туалет и душевую, прямо – в палату. – Скажи слово, чтобы знать,что ты живой, – продолжила язвить я.

Макс распахнул дверь напротив и легонько толкнул меня вспину.