И хрустальная бусина, вшитая в пёсий ошейник, нечаяннобросила ей в зрачки лунный луч, отражённый чистыми гранями. Длилось этомгновение.

* * *

Водные потоки действительно разделяют миры. Не всегда,конечно. За ручьём – курице перелететь – совсем не обязательно начинается иноймир. Но любой замечал, что на ТОЙ стороне и деревья лесные кажутся чуть-чуть нетакими, чем ЗДЕСЬ. И птицы, и звери. Не говоря уж о людях, которые там живут.Не обязательно другой мир. Просто – чуть-чуть, а ДРУГОЕ…

Пёс долго бежал вдоль ручья, ища нужное место. И примерночерез версту достиг падуна: вода слитной толщей лилась через каменный край ипадала с высоты в три человеческих роста, дробясь о камни внизу. Оттуда, снизу,слышался спокойный глухой гул и всплывали клочья тумана. Сюда люди из родаПятнистых Оленей ходили ловить таймень с чешуйчатыми боками, сияющими радугойводопадов. Здесь пёс повернулся к ручью и с разбегу махнул через бегущий поток.Прямо сквозь туман, клубившийся над водой. Мыш догнал его и на лету вцепился вгустую шерсть на загривке.

Если бы кто нашёл следы пса у деревни и надумал скуки радиих попытать, он добрался бы только до этого места. След вёл вначале отсюда натот обрывистый холм и после обратно, замыкаясь в кольцо. И всё. Больше нигденикаких метин. В том числе и на другом берегу.

Далеко-далеко, по ту сторону широкого моря, в это время шёлдождь. Солнце, закатившееся над страной веннов, там только начало клониться назапад. Время было ещё дневное, но Око Богов отграничивали от земли такиетяжёлые и плотные тучи, что казалось – уже наступил вечер, вот-вот сомкнёт покровтемнота.

Вместо холмов и лесного ручья здесь были каменистые горы,начинавшиеся прямо из волн. Они поднимались над поверхностью сперва малымиостровками. Голыми скальными костями, обглоданными ветром и морем. Волнызакипали у их подножий и легко перекатывались через макушки. Ближе к матёромуберегу островки делались выше и одевались в свежую зелень. Потом выходили насушу и становились отрогами горного хребта. В мокром сумраке не разглядеть быловершин. Тучи просто упирались в горные кручи и висели на месте, изливаясьдождём. На высоких перевалах царил холод, там вместо дождя сыпался густой снег.Прояснится небо – и горы снова предстанут в белых плащах. Такая уж здесь бываетвесна.

Берег восставал из моря десятисаженным обрывом. Ветраособого не было, но у подножия скал тяжело и грозно ревел накат. Где-то далекобушевал шторм, раскинувший косматые крылья от Тар-Айвана до Аланиола.Отголоски, докатывавшиеся до западных берегов океана, вселяли трепет. Чёрныегромады одна за другой надвигались на берег и с громом и грохотом превращалисьв облака брызг. Брызги плотной стеной взвивались над утёсистой кручей, и ветеруносил их в глубь страны, перемешивая с дождём…

За грядой островов матёрый берег отступал, выгибаясьисполинской подковой. Там рвались на ветру огни четырёх маяков, питаемыеземляным маслом и не боящиеся дождя. Маяки указывали кораблям путь в гавань.Летящая мгла почти не давала разглядеть город, только сторожевые башниугадывались вдалеке. Город носил звучное и красивое имя: Тин-Вилена. МладшаяСестра, как ещё называли.

На оконечных скалах мыса было безлюдно. Сюда и при ярком-тосолнце мало кто забредал, тем более ныне – кто в своём уме будет зря терпетьхолодную сырость, легко проникающую сквозь кожаный плащ, сквозь стёгануютелогрейку?.. Оттого некому было заметить, как в некоторый миг через кромкуутёса взвились особенно плотные клочья пены и брызг… Когда же ветер утащил ихпрочь и развеял – стало видно, что прочь от моря бежал большой серый пёс. И унего на загривке, зябко и недовольно нахохлившись, сидела летучая мышь.

А глаза у пса были такие, каких у собак не бывает.Серо-зелёные. Человеческие.

* * *

Когда этот человек приходил в Тин-Вилену и появлялся в«Белом Коне», вышибала при входе кланялся ему в пояс, а корчмарь Айр-Доннкаждый раз пытался отказываться от денег за еду и питьё:

– У меня и так весь твой заработок лежит, Волкодав. Яего в оборот пускаю и богатею с того. И ещё ты мне за что-то будешь платить?

Человек по имени Волкодав только усмехался. Молча оставлялденьги и уходил. Айр-Донн возмущался, воздевал руки и сквернословил, поминаябожественные копыта Трёхрогого. Он был из восточных вельхов и на заморскойчужбине хранил обычаи родины со всем упорством и рвением, которыми славится егоплемя. Одна беда – нашла коса на камень. Волкодав тоже родился за морем. Идобро бы в каком праведном месте, населённом покладистым и тихим народом, а то– в диких веннских лесах. Сиречь упрямец уже вовсе непроходимый. Хуже всякоговельха.

В этот дождливый, бессолнечный день корчма Айр-Доннанаполнилась раньше обычного. Скверная погода поневоле загоняет под крышу, и вособенности – к тёплому очагу, к доброй выпивке и еде. Тем и другим «БелыйКонь» был в городе славен. Сюда охотно шли горожане, сюда шумно вваливалисьмореходы, отвыкшие в долгом переходе от свежих человеческих лиц. Особенно –женских.

– Пива, красавица! И не этой аррантской бурды, которуюзачем только из-за моря везут! Местного подавай!..

– И курочек пару! Да побольше соуса, соуса!..

– А сама к нам, красавица, не присядешь? Некогда тебе?Ну, беги…

Служаночки в самом деле бегали, как настёганные. Складывалив поясные кармашки позвякивающие монетки. Стряпухи на кухне угорело метались отжаровни и сковородок к земляной печи и от неё к пузатой коптильне.

Все мы, братишка, кто поздно, кто рано,

Сгинем в холодных волнах океана.

В кои-то веки добравшись на сушу,

Как тут в трактире не выплеснуть душу?

Ну-ка, подруга, пивка на полушку,

Да пощедрее наполни нам кружку!

Пусть оно в глотки потоком прольётся —

Выпьем за тех, кто уже не вернётся.

Выпьем за пахарей сумрачной пашни,

Кто разворачивал парус бесстрашно,

Кто навсегда у подводного Бога

Загостевал в Его мокрых чертогах.

Поздно ли, рано ли – все под волнами

В круг соберёмся за теми столами…

Волкодав появлялся всегда поздно. Но, как бы ни была набитакорчма, у Айр-Донна для него непременно находилось местечко. И мисочка свежейсметаны. Тот её очень любил, а вельх чуть не единственный в Тин-Вилене умелготовить это чужеземное лакомство.

Сегодня венна почему-то всё не было видно, и корчмарькосился на дверь. Он знал: служба у Волкодава была такая, что не позавидуешь.Жрецы Богов-Близнецов шуток не шутят.

Вышибалой у Айр-Донна стоял крепкий темноволосый нарлак. Вкожаных штанах и, как полагалось молодому мужчине его племени, при кожанойбезрукавке. Несмотря на промозглый вечер – на голое тело, чтобы всякий могоценить и презрение к холоду, и красивые точёные мышцы. Страна нарлаков тожележала очень далеко. Но такова была Тин-Вилена: населяли её почти сплошьвыходцы из-за моря. И недавно приехавшие, и родившиеся уже здесь.