– Подтяни моего оболтуса, двойку в четверти получил, –попросила соседка.

– Что ты, – замахала я руками. – Какая из меня учительница,найми репетитора.

– Да, – протянула Ната, – никто дешевле десяти долларов заурок не берет. Мне, сама понимаешь, такое не по карману, но сто рублей могу.Два раза в неделю!

– Нет, – подавила я искушение, – не умею обращаться сдетьми, поскольку своих не нарожала.

– Вилочка, – взмолилась Наталья, – а ты попробуй!

Так я стала “буксиром” для восьмилетнего Темы, толстенькогомальчика, больше всего на свете любящего поесть. Неожиданно дело пошло. Теманачал получать четверки. Мы с Тамарой приподняли головы и даже переклеили обои.Одна беда: Тамара все время болеет, аллергия буквально на все, плохая печень,боли в желудке, мерцательная аритмия, артрит, остеохондроз, мигрень. Легчеперечислить, каких болячек у нее нет.

В Дом моделей я попала случайно. Соблазнилась дополнительнымзаработком. Платили две тысячи в месяц, а начинать трудиться нужно было свосьми вечера, когда “вешалки” уже разбегаются кто куда. Ученик мой в это времяспит, а лишние денежки не помешают. Я надеялась набрать небольшую сумму имахнуть с Тамарой в августе на Азовское море. Говорят, там дешевые фрукты,вкусная рыба и чудесный климат.

Закончив уборку, я выпрямилась и глубоко вздохнула. Ну вот,спина просто разламывается, пора домой, стрелки часов подобрались к полуночи, аТамара ни за что не ляжет спать, если меня нет. Закрыв двери и отдав ключохраннику, я выпала на улицу и тихонько поползла в сторону метро. Внезапно отугла дома отделилась тоненькая фигурка.

– Простите, – пролепетала девушка, заглядывая мне в лицо, –не могли бы вы сказать, где я нахожусь?

Я внимательно посмотрела на нее. Небось пьяная илинаркоманка. Но от женщины ничем таким не пахло, а худенькие руки,высовывавшиеся из коротких рукавов слишком легкого платья, не были покрытысиняками.

– Пожалуйста, – шептала девушка, – подскажите…

У нее было удивительно располагающее лицо. Карие, слегкараскосые глаза делали молодую женщину похожей на козочку. Тонкий, аккуратныйнос, маленький, но красивый рот. Легкие пряди светло-каштанового цвета прикрывалиуши, а нежная белая шея свидетельствовала о том, что ей лет двадцать пять, небольше. Впрочем, было в ней что-то странное, непонятное, какая-то изломанность,нервозность, возможно даже, истеричность. И одета она была как-то не по сезону.Май в этом году жаркий, но все же не до такой степени, чтобы натянуть на себянечто, больше всего похожее на ночную рубашку. Приглядевшись повнимательней, японяла, что на ней была именно ночнушка.

Все сразу стало на свои места. Бедняжка больна, скорей всегопсихически.

– Вы в Москве, – тихо сказала я, – на Сонинской улице, тутнедалеко метро… Вам куда?

– Не знаю, – пробормотала женщина, – не знаю, впрочем,спасибо.

Я кивнула и пошла вперед, но потом меня словно что-тотолкнуло в спину, и я обернулась. Девушка потерянно стояла у стены, зябкопоеживаясь. Черт возьми, ее нельзя оставлять одну в таком состоянии. Не дай богеще изнасилуют или убьют, хотя взять у бедняжки нечего. Ни цепочки, ни колечек,ни сумочки… Я развернулась и подошла к несчастной.

– Где ты живешь?

– Не знаю, – улыбнулась она, – наверное, дома.

– Адрес знаешь?

– Нет.

– Как ты сюда попала? Девушка пожала плечами:

– Не помню.

– Где же ты живешь? Ну неужели ничего в голову не приходит?– повторила я вопрос. Бедняжка напряглась:

– Нет.

Я с жалостью поглядела на нее. Такая молодая, и вот,пожалуйста. Нет, мы еще хорошо живем с Тамарой, ну подумаешь, не слишкомобеспечены и не можем себе позволить вкусную еду и хорошую одежду, нопсихически-то здоровы! А здесь ужас, да и только. Ну и что теперь делать?Оставить несчастную одну на улице? О таком и помыслить невозможно – онапогибнет. Вести в милицию? Да я потрачу кучу времени, и Тамара заработаетсердечный приступ, сидя у входной двери. Остается одно.

– Пойдем, – велела я и взяла девушку за безвольную тонкуюруку.

Несчастная покорилась и, чуть прихрамывая, двинулась сомной. Я поглядела на ее ноги и увидела, что они обуты в простые резиновыешлепки, многие носят их вместо домашней обуви. Скорей всего она живет где-тонеподалеку. Но Сонинская улица длинная, густо заставленная многоэтажнымизданиями. Ладно, сейчас пойдем к нам, спокойно переночуем, а утром сообщу вправоохранительные органы.

Томочка открыла дверь моментально.

– Опять нервничала в прихожей? – рассердилась я. – Нусколько можно говорить, что ничего со мной не случится! Легла бы спатьспокойно.

– Ну не злись, – улыбнулась Тамара, – просто шла в туалет, атут звонок.

Я хмыкнула и втащила свою сумасшедшую внутрь. Девушка стоялабезучастно. Тамара с удивлением посмотрела на нее, но ничего не сказала. Мояподруга невероятно деликатна и ни за что не воскликнет при виде незнакомогочеловека: “Это кто?” или: “Зачем ты ее приволокла?”

Раз я привела посреди ночи незнакомую женщину, значит, такнадо. Тамара никогда со мной не спорит, она на редкость интеллигентна ипатологически неконфликтна.

– Пойди помой руки, – велела я, открывая дверь в ванную, –потом выпьем чайку. Ты есть хочешь?

Девушка кивнула.

– Замечательно, – обрадовалась Тамара, – у нас потрясающиекартофельные котлеты, “Докторская” колбаска и тортик “Причуда”. Вы любитевафли?

Незнакомка провела рукой по волосам и пробормотала:

– Не знаю, наверное.

– Вот и хорошо, – как ни в чем не бывало продолжала Тамара.– Умывайтесь и идите на кухню.

Женщина послушно принялась мыть руки. Пока она приводиласебя в порядок, я быстро сообщила Тамаре, как было дело.

– Очень правильно сделала, – похвалила подруга. – Ее моглиубить. Представляешь, как сейчас родственники волнуются?!

Я вздохнула. Вполне вероятно, если только они сами невыгнали ее из дому. Иногда родные бывают безжалостны к таким больным. Но Тамарасвятой человек, и никакие гадости никогда не приходят ей в голову, я же неслишком человеколюбива. Минут через пятнадцать мы съели вкусные биточки ипринялись лакомиться тортом.