С Раей они не виделись много лет. По молодым годам Зойкавыскочила замуж за симпатичного паренька – строителя и уехала из Москвы. Они смужем ездили первое время по разным городам, а потом осели в Грозном. Хорошееместо, великолепный климат, жили в собственном доме на окраине города дарадовались. В саду цвели алыча, персики и сливы, по двору бегали цесарки, курыи индюшки. Зоя научилась у соседок местной стряпне и теперь щедро посыпалаблюда кинзой и тертыми грецкими орехами. С Раисой они не встречались. Правда,14 апреля, на день рождения сестры, Зойка отправила давным-давно открытку.Ответ пришел аж через два года. Раиса сообщала, что по старому адресу более неживет, вышла замуж и писать следует в другое место, телефон она не указала. Зояотправила небольшое послание, но Рая отчего-то не пожелала вступать впереписку. Зоя не слишком горевала – большое хозяйство отнимало кучу времени, ктому же она работала парикмахером, слыла отличным мастером, и к ней вечновереницей шли клиентки.

Потом начался ужас – первая чеченская война. Но Зоенеобычайно повезло. Российские танки наступали с другой окраины Грозного, и ихс мужем дом остался цел. Пережив этот кошмар, она успокоилась. Слава богу, всецело, жизнь продолжается. Но стало совсем плохо, перестали платить зарплату, иЗоя начала стричь постоянных клиентов бесплатно. “Ладно, – успокаивала онасебя, – ладно, все живы, дом цел, огород есть, прокормимся”.

Но затем случился еще больший ужас – вторая чеченская война.Ивана, супруга Зои, убили боевики, признав в мужике русского. Ее саму спряталисоседки-чеченки; дом сожгли, а нехитрое имущество частично разворовали, а чтоне понравилось, уничтожили. Зоя осталась буквально на улице, хорошо хоть успелавытащить коробочку с документами. Начались хождения по мукам. Как онадобиралась до Москвы, Зоя не могла вспоминать без слез. Путь растянулся почтина полгода. Они голодали, просили милостыню, питались на помойке. Да к тому жев голове постоянно билась простая мысль: “Что, если Раиса сменила адрес?”

– Значит, вам некуда идти? – уточнила я.

– Нет, – покачала головой Зоя и разрыдалась. Девочка,которую, очевидно, звали Кристина, безостановочно ела куски хлеба с маслом.

– Тебя стошнит от жирного, – тихо сказала Тамара.

– Не-а, – пробормотала девчонка, запихивая в рот толстенныекусищи, – вкусно очень.

– А ну прекрати людей объедать, – неожиданно выкрикнула Зояи с размаху отвесила Кристине оплеуху.

Девочка поперхнулась, закашлялась, но не заплакала,очевидно, побои были для нее привычным делом. А может, просто не обращалавнимания на колотушки, я же в детстве сносила молча затрещины тети Раи.

– Вы не волнуйтесь, – залепетала Зоя, – она мало ест, сейчасчегой-то прорвало, а так… Ну супчику полтарелочки или каши какой, без мяса!Один раз в день!

– Нас не пугают дети с хорошим аппетитом, – медленнопроговорила Тамара, – не бейте ее.

– Работать пойду, – неслась дальше Зоя, – профессия в рукахнужная, парикмахер, деньги рекой потекут. Нам бы только где голову преклонить.Криська может что-нибудь по хозяйству; убрать, стирать, готовить. Уж не гонитенас!

Я поглядела на Веру, абсолютно безучастно евшую геркулесовуюкашу. Славная, однако, компания подбирается! Ненормальная девица и безработнаябеженка с девочкой. Ну зачем я назвалась Раисиной дочерью? Надо немедленновнести ясность и… Что? Выставить их на улицу? Усталую, измученную женщину иоголодавшую до последнего предела девочку?

– Никто вас не гонит, – твердо сообщила Тамара, – ешьте,отдыхайте, а там решим. Сейчас позвоню Ольге Подкопаевой, у них в больницесанитарок берут, дают общежитие, а кушать можно в столовой, от больных многоостается.

– У нас прописки нет, – напомнила Зоя.

– Ничего, – легкомысленно отмахнулась Томуся, – у насприятель Юрка в милиции работает, поможет.

– Счастье-то, счастье! – закричала Зоя и бросилась на пол. –Давай, Криська, становись на колени, кланяйся моей племяннице золотой, дай, дайпоцелую…

И она, вытянув вперед руки, поползла ко мне на коленях. Я вужасе отпрянула и налетела на Веру, которая по-прежнему без лишних эмоцийглотала овсянку.

Томочка побледнела и кинулась поднимать Зою, но та как-тостранно выпучила глаза, потом приложила левую руку к груди, тихо сказала:

– Печет очень, прям огнем горит, – и упала на бок, неловкоподогнув правую ногу.

Тамара понеслась к холодильнику за валокордином, но влить вЗою лекарство мы не смогли. Она не желала ничего глотать, пахучая жидкостьтекла по подбородку, глаза, странно открытые, не мигали.

Приехавшая “Скорая” тут же вызвала милицию: Зоя умерла.Началась томительная процедура. Сначала прибыли два парня, которые изъяснялиськак индейцы, или глухонемые, в основном знаками с небольшой долей междометий.

– А-а-а, – пробормотал один, – ты, это, того, в общем.

– Да, – отреагировал другой, – оно, конечно, надо бы.

– Ну давай, – велел первый.

– А-а-а, – протянул второй, – надо, да?

– Да! – припечатал первый.

Следом появился мужик постарше, владевший все же словарнымзапасом людоедки Эллочки. Он быстро навел порядок. Записал наши с Тамаройпаспортные данные, повертел в руках документы, найденные в сумочке у Зои, ираздраженно протянул:

– Ну ни фига себе, головная боль, прописка в городе Грозныйи регистрации нет.

– Она наша дальняя родственница, – быстро сообщила Томуся, –только что прибыла.

– Сердце небось больное, – то ли спросил, то ли определилмилиционер и сел писать какие-то бесконечные бумаги.

Кристина и Вера как испарились. Я же решила уточнитьситуацию и поинтересовалась:

– Вот предположим, нашла на улице человека без памяти, чтоделать?

– Как это нашла, – буркнул мужик, – валялся в канаве?

– Нет, женщина в ночной рубашке стояла возле дома. Ничего непомнит – ни как зовут, ни фамилию…

– И где она? – заинтересовался мент. Но мне отчего-то незахотелось говорить правду, и я быстренько ответила:

– Ну это так, для общего образования.

– А раз так, – гавкнул мужлан, – то нечего мешать людямработать, итак из-за вас столько времени зря потерял!