Не далее, как сегодня, мы с женой беседовали отом, что затруднительно для нас снабдить приданым хотя бы одну дочь, не говоряуж о восьми. Мне нечего предложить в приданое, кроме крошечного клочка земли.Несомненно, мужчина в вашем положении имеет право рассчитывать на болеесостоятельную невесту. Не стану обманывать вас, лорд Уиндхем. Как бы мне нибыло отрадно видеть одну из своих дочерей графиней, боюсь, нашему семейству непод силу соперничать с многочисленными богатыми невестами. Тем не менееблагодарю вас за столь лестное внимание.

— Еще до прибытия в Эшби я был осведомлено вашем положении, сэр, — отозвался эрл. — Земли, деньги, связи —всего этого у меня с избытком. Мне недостает лишь детей.

Мне нужен сын, и мать моего ребенка должнабыть сильной и здоровой женщиной. А Кэти была хрупкой, слабой здоровьем, мы сней были помолвлены еще с младенчества. Земли ее отца не уступали по величиневладениям моих родителей. Наш брак считался удачным. Мы с женой знали другдруга всю жизнь. Подобно самой королеве Екатерине, моя Кэтрин страдалавыкидышами и несколько раз рожала мертвых детей, омрачая счастливые во всемостальном годы нашего союза. Она умерла, разрешившись от бремени единственнымиз наших детей, который появился на свет живым. Но увы, наш сын последовал заматерью, не прошло и нескольких часов. Они были похоронены вместе.

На краткий миг голос эрла дрогнул, и онопустил голову, чтобы скрыть боль, а затем продолжал уже спокойнее:

— Мне говорили, сэр, что леди Розмари непотеряла ни единого ребенка — ни до рождения, ни после. Наверняка дочь такойздоровой женщины тоже окажется крепкой. Вот почему я и прибыл к вам, лордМорган, вот почему прошу дать мне в жены одну из ваших дочерей. Кто-нибудь изних уже достиг брачного возраста?

— Три, милорд, и четвертой тоже уженедолго ждать этого момента. Но опять-таки повторяю вам: я понятия не имею, каксобрать приданое даже для одной дочери, а тем более для восьми.

— И все эти дочери здоровы, сэр?

— За всю свою жизнь они не хворали нидня. Это и впрямь чудо, ибо мой в целом крепкий сын кашляет и чихает всю зиму —как и я.

— Тогда выберите из ваших дочерей ту,которую пожелаете, милорд Морган. Мне все равно, лишь бы она была достаточновзрослой, чтобы родить ребенка, и обладала острым зрением. Сохраните земли длясына, а я приму вашу дочь без приданого. Более того. В качестве свадебногоподарка я назначаю каждой из сестер собственное приданое, так что вы сможетевыдать их замуж за достойных людей. Моя жена будет жить не хуже королевы, небудет нуждаться ни в чем, чего бы она ни пожелала. В этом я клянусь вам памятьюмоей покойной бедняжки Кэтрин.

Розмари Морган закрыла рот ладонью, сдерживаякрик.

Она не могла поверить собственным ушам, ибопроисходящее было настоящим чудом. Их молитвы были услышаны.

Серовато-голубые глаза леди Розмари широкооткрылись, и она перевела взгляд на мужа. Тот побледнел от потрясения.

Казалось, понадобилась целая вечность, чтобыон вновь сумел овладеть собой.

Наконец лорд Морган испустил глубокий вздох,словно проясняя свои мысли, и произнес:

— Разумеется, я выбрал бы старшую. Впоследний день ноября ей исполнится шестнадцать. Ее зовут Блейз.

— Странное имя, — заметил эрл.

— Все наши дочери получили необычныеимена, — пояснила леди Морган. — Боюсь, в глубине души отец Иоанносуждает нас. Чтобы настоять на своем, мне пришлось окрестить каждую из дочерейименем святых. Все они при крещении названы Мэри, но их знают под именами,которые выбрала я.

Эрл усмехнулся.

— И ваша дочь Блейз так же решительна,как вы, мадам? Будем надеяться, что имя не повлияло на ее нрав[1].

— Блейз — доброе дитя, сэр, но я будуоткровенна с вами, — отозвалась леди Морган. — Она не робкогодесятка, как и остальные мои дочери.

— Какие же имена вы далиостальным? — полюбопытствовал эрл.

— После Блейз родились Блисс и Блайт —старшие из близнецов, им по четырнадцать лет. Затем появилась Дилайт. Ейтринадцать, но ведет она себя еще совсем как ребенок. Нашей второй пареблизнецов, Ларк и Линнет, по девять, Ваноре семь, а Гевину и его сестре Гленне— по пять лет.

Эрл с улыбкой оглядел лорда и леди Морган.

— Вашему чудесному семейству можно толькопозавидовать. В особенности благодаря сыну, — признался он.

— Бывали времена, когда даже я отчаивалсяиметь сына, — откровенно признался Роберт Морган.

— Но ведь он появился! — возразилэрл. — Молодая и крепкая жена родит сына и мне. Значит, решено, сэр?. Высогласны видеть меня своим зятем?

— Разумеется, я рад этому, хотя мнедосадно знать, что моя дочь не принесет вам ни гроша в приданое. Но ради нее яготов поступиться своей гордостью, а еще больше — ради остальных дочерей. Ялюблю их и желаю им только счастья.

Эрл и лорд Морган одновременно поднялись ипожали друг другу руки.

— Вы останетесь пообедать с нами, милорд?И заодно познакомиться с Блейз? — спросил лорд Морган.

Бедняжка Розмари возвела перепуганные глаза кнебесам. Святая Дева Мария! Святая Анна! Неужто Роб позабыл, что к обеду нетничего, кроме супа и хлеба?! «Только бы эрл отказался, и я тогда пешком дойдудо Херефордского собора, чтобы поставить там свечу», — безмолвно покляласьона.

— Сожалею, но вынужден отклонить ваше приглашение,сэр, — ответил лорд Уиндхем. — Отсюда до моего дома — двенадцатьмиль, и мне следует успеть вернуться до темноты. Сегодня день рождения моейсестры, и я устроил вечер в ее честь. Как только брачный контракт будетсоставлен, я пришлю его вам. Вы можете вносить в него любые изменения, какиепожелаете, а затем верните подписанные контракты мне. О помолвке будетобъявлено немедленно.

Надеюсь, тридцатого сентября мы отпразднуеммою женитьбу на вашей дочери.

— Одну минутку, милорд, — вмешаласьледи Морган.

Поднявшись, она грациозно прошлась по комнатек длинному столу, на котором стояла прямоугольная шкатулка темного дерева,отделанная серебром. Внутри шкатулки оказалось несколько миниатюр. Вынув первуюиз них, леди Розмари обернулась и протянула ее эрлу. — Наш престарелыйродственник, Питер, развлекается, каждую весну рисуя миниатюрные портреты нашихдетей. Это последний из портретов Блейз. Надеюсь, вы не откажетесь принять его,милорд.