– Кирилл хороший мальчик, – затряс хвостомЛаскин, – активный и неординарный.

– Значит, я могу идти домой? –уточнила я.

– Конечно, конечно, – закивалБогодасыср.

Я вышла на крыльцо. Так, раз уж пришлось вподобную рань оказаться на улице, то использую время с толком, съезжу на рынок,куплю хорошего мяса и сварю борщ. Летом мы ели окрошку и холодный свекольник, асегодня Юлечка, посмотрев на дождь, сказала:

– Горячего супчика хочется. Сделайодолжение, Лампудель, не готовь на ужин салат из капусты! Мой организм жаждетотвратительно жирных, вредных для здоровья котлет и наваристого борщика.

Однако как легко разрешаются проблемы, если выимеете в подругах Риту. Безобразник Кирюшка мигом трансформировался в хорошегомальчика. Его хулиганистость теперь называется активностью, а неумение себявести неординарностью. Только не следует думать, что Кирюша ухитрился стольрадикально измениться всего лишь за пару мгновений. Просто Богодасыср посмотрелна проблему, так сказать, с другой стороны и понял: не все так плохо! У Кирюшкиимеется масса достоинств, и одно из них: дружба его родственников снепосредственным начальством директора.

В самом великолепном настроении я приехала нарынок и стала ходить между рядами, выбирая кусок грудинки. Звонок мобильногозастал меня в самый неподходящий момент: когда слишком улыбчивая торговкабухнула на весы шматок мяса. Стрелка запряслась, я уставилась на нее во всеглаза. На базаре следует быть внимательной. Зазеваешься, мигом обсчитают.

– Лампуша, – заканючило изтрубки, – все! Доконал меня окончательно! Полностью!

Я оперлась на прилавок. Ох, не зря Сережкаупрекает меня в глупости! Ну сколько раз он твердил:

– Лампудель, внимательно смотри наопределитель номера. Для чего я его тебе поставил? Да чтобы облегчить жизнь!Если не хочешь болтать со звонящим – не отвечай. Все очень просто.

Мне понравилась идея с определителем номера.Наверное, у всех случаются моменты, когда не хочется общения, но ждешь важногозвонка, поэтому и хватаешь трубку. Определитель убережет вас от зряшныхконтактов, одна беда, я постоянно забываю поглядеть на выскочившие на дисплеецифры и оказываюсь в идиотском положении. Ну что мне стоило проявитьвнимательность? Сейчас бы, преспокойно купив грудинку, я уже торопилась быдомой со всех колес, успела бы и супчик сварить, и книжку почитать. Но теперьзамечательным планам пришел кирдык. С той стороны провода Оля Белкина, илиЛяля, или Леля, она отзывается на любое из этих имен, а еще она меньше двухчасов разговаривать не привыкла, и подавляющую часть беседы составляют жалобыОльги на тяжелую жизнь. Поняв, какое несчастье со мной случилось, я быстросказала:

– Леля, давай поговорим позднее, у менямало денег на телефоне.

– Ладно, – неожиданно согласиласьона.

Я насторожилась, победа далась слишком легко,что-то тут не так. Белкина не привыкла сразу сдавать позиции.

– Ты где? – воскликнула Оля.

– На рынке.

– Когда вернешься?

– Через час, – быстро соврала я.

На самом деле езды до нашей квартиры меньшепяти минут, в переулке, по которому мне предстоит сейчас ехать, никогда неслучается пробок. Но я хотела спокойно сварить суп.

– Ты поторопись, – велела Леля.

– Постараюсь.

– Да уж, поспеши, а то мне неудобно втаком положении на подоконнике сидеть, – сообщила она.

Я вздрогнула.

– Где сидеть?

– На лестнице, – ответилаОля, – около твоей запертой двери. Я поругалась с Генкой! Все! Конец!Надеюсь, пустите меня к себе на время? Не выгоните беременную женщину вон?

Я не удержала пакет с грудинкой, он шлепнулсяна пол, издав короткий звук «чавк».

– Давай, Лампа, побыстрей, – занылаБелкина, – а то уже поясницу надуло. Ох я бедная, несчастная, горемыка.

Я подняла кулек и попыталась избавиться отБелкиной.

– Олечка, езжай домой, Гена, наверное,волнуется!

– Ни за что!

– Но ты же не можешь бросить своихлюбимых черепашек, – цеплялась я за последнюю надежду, – они умрутбез мамы.

– Я взяла их с собой, – последовалответ, – неужели, по-твоему, я способна оставить деток Гене,безответственному, неаккуратному, отвратительному…

– Ты приволокла на себепятидесятилитровый аквариум? – снова уронила я грудинку.

– Нет, конечно, – возмутиласьОльга, – черепашки в банке. Поторопись, мне плохо, еще рожу тут, налестнице.

– Не надо! – заорала я и побежала кмашине.

Оля дальняя родственница Кати, настолькоседьмая вода на киселе, что никто точно не сумеет сказать, кем женщиныприходятся друг другу. Троюродные внучатые племенницы сводной тетушки пятойжены первого мужа Кати. Понятно? Мне нет. Но Оля довольно часто прибегает кКате и на правах близкого человека активно вмешивается в жизнь семьи Романовых.Пару раз у Катюши возникали с ней достаточно серьезные конфликты. Белкинамоложе Катюши, но это не мешает ей считать себя умной, хорошо разбирающейся вовсех жизненных коллизиях дамой, а Катюшу существом, которое каждый может обвестивокруг кольца. Когда Сережка надумал жениться на Юле, Ольга устроиланатуральный скандал с рефреном: «Нечего матери на шею еще одну нахлебницусажать!»

Парень тогда страшно обозлился и заявил:

– Мамуля, выбирай: либо я, либо Леля.

Думаю, вам не стоит объяснять, каким былорешение Катюши? Честно говоря, она попала в сложное положение. С одной сторонысын – разгневанный сверх всякой меры, с другой – родственница, плачущим тономскулящая:

– Я ничего плохого не сделала! Простохотела тебя, Катюнечка, защитить.

Прошло некоторое время, и ситуация разрулиласьсама собой. Оля теперь нежно зовет Сережкину жену «Юляша» и восклицает:

– Не всем так с невесткой повезло, какнам.

Второй напряг случился, когда Катюша, подобравменя на дороге, привезла домой и сделала членом семьи[2].Не прошло и недели, как Оля заявилась в гости днем, когда никого, кроме меня,дома не было, и расселась на кухне. Вернувшийся с работы Сережка, увидав ее,бесцеремонно воскликнул: