Та же легкая улыбка.

— В вашем городе есть аниматоры, которые каждый вечерподнимают зомби на потеху публике.

Я кивнула:

— И я — не из их числа. Они сделают все, что вы хотите,или почти все, за сходную цену.

— Могут они поднять труп почти двухсотлетней давности?

Я покачала головой:

— Это не тот класс.

— Я слышал, что аниматор может поднять почти любойтруп, если пойдет на человеческую жертву.

Он произнес это абсолютно спокойным голосом.

Я снова покачала головой:

— Не всему верьте, что слышите, мистер Харлан.Некоторые аниматоры действительно могут поднять труп возрастом в несколькосотен лет с помощью человеческой жертвы. Это, конечно, убийство, а потомунезаконно.

— Слухи говорят, что вы такое делали.

— Слухи могут говорить все, что им взбредет в голову. Ячеловеческих жертв не приношу.

— Значит, вы не можете поднять моего предка, —сказал он.

— Этого я не говорила.

У него чуть шире раскрылись глаза.

— Вы можете поднять почти двухсотлетний труп безчеловеческой жертвы?

Я кивнула.

— Об этом до меня тоже доходил слух, но я ему неповерил.

— То есть вы поверили, что я приношу человеческиежертвы, но не поверили, что я сама по себе могу поднять двухсотлетнегомертвеца.

Он пожал плечами:

— Я привык, что люди убивают людей. Но никогда не виделникого, кто восстал бы из мертвых.

— Это вам повезло.

Он улыбнулся, и даже глаза его чуть оттаяли.

— Так вы поднимете моего предка?

— Если вы мне назовете достаточно весомую причину.

— А вас трудно отвлечь, миз Блейк, правда?

— Уж очень я настырная, — улыбнулась я. Можетбыть, я слишком много времени провожу с плохими людьми, но теперь, когда я знала,что Лео Харлан здесь не для того, чтобы убивать меня или кого-нибудь еще внашем городе, у меня с ним не было проблем. Почему я ему поверила? По той жепричине, по которой не поверила сначала. Инстинкт сработал.

— Я проследил историю своей семьи в этой стране докудасмог, но первый мой предок во всех официальных документах отсутствует. Я думаю,он с самого начала назвался чужим или вымышленным именем. Пока я не буду знатьнастоящего, я не могу проследить свои корни в Европе. А мне очень хочется это сделать.

— Поднять его, спросить его настоящее имя и истиннуюпричину прибытия в страну, а потом положить обратно? — спросила я.

— Именно так, — кивнул Харлан.

— Что ж, причина вполне разумная.

— Так вы это сделаете? — спросил он.

— Да, но это недешево обойдется. В этой стране я,пожалуй, единственный аниматор, который может поднять мертвеца такой давностибез человеческой жертвы. Некоторая монополия на рынке, если вы понимаете, что яимею в виду.

— Я в своем роде настолько же мастер в своей работе,миз Блейк, как вы в своей. — Он попытался принять скромный вид — неполучилось. Он весь излучал самодовольство, вплоть до этих обыкновенных ипугающих карих глаз. — Я могу заплатить, миз Блейк, за это не опасайтесь.

Я назвала возмутительную сумму. Он и глазом не моргнул, аполез в карман пиджака.

— Не надо, — предупредила я.

— За кредитной картой, миз Блейк, ничего больше.

Он вытащил руки и раздвинул пальцы, чтобы мне было видно.

— Оформить документы и заплатить вы можете в приемной.А меня ждут следующие посетители.

Он едва не улыбнулся.

— Да, конечно.

И встал. Я тоже встала. Руку никто из нас не протянул. Онзамялся у двери, я остановилась позади, не провожая его до выхода, как обычноделаю. Место для маневра, сами понимаете.

— Когда вы сможете сделать эту работу?

— На этой неделе я занята плотно. Может быть, смогувтиснуть вас в следующую среду. Может быть, в четверг.

— А что случилось с понедельником и вторником следующейнедели? — спросил он.

Я пожала плечами:

— Все заказано.

— Вы сказали — я цитирую: «Я плотно занята на этойнеделе». А потом вы сказали о следующей среде.

Я снова пожала плечами. Было время, когда я совсем не умелаврать. Я и сейчас не мастер, но уже по другим причинам. Я сама ощутила, как уменя глаза становятся плоскими и пустыми, когда произнесла:

— Я хотела сказать, что у меня занято почти все времяна ближайшие две недели.

Он уставился на меня так, что мне захотелось поежиться.Подавив этот порыв, я ответила на его взгляд невинно-дружелюбным взглядом.

— Ближайший вторник — ночь полнолуния, — сказал онтихо.

Я моргнула, стараясь не показать, что он застал меняврасплох. Это, я думаю, получилось, но язык жестов меня подвел. Руки согнулись,плечи напряглись. Вообще-то люди замечают лишь язык лица, а не тела, но Харланзамечал все. Вот черт!

— Ну да, полнолуние, радостные прыжки на лужайке. Такчто?

Голос у меня был настолько безразличен, насколько мне этоудалось.

Он улыбнулся своей фирменной легкой улыбкой.

— Вы не очень хорошо умеете изображать невинность, мизБлейк.

— Это да. Но так как я ничего не изображаю, то у меня сэтим нет проблем.

— Миз Блейк, — сказал он голосом почтиуговаривающим, — не оскорбляйте мой интеллект.

Я проглотила слова: «Но это же слишком легко». Во-первых,это никак не было легко. Во-вторых, мне очень не нравилось, куда повернули егорасспросы. Но помогать ему, добровольно выдавая информацию, я не стану. Меньшеговори — это раздражает собеседника.

— Я не оскорбляю ваш интеллект.

Он слегка нахмурился — думаю, тоже от души, как раньше чутьулыбался. Из-под маски проглянул истинный Харлан.

— А еще слухи говорят, что вы уже несколько месяцев вночь полнолуния не работаете.

Он вдруг стал очень серьезен. Не зловеще-серьезен, а так,будто я повела себя невоспитанно, забыла, скажем, застольные манеры, и он меняпоправляет.

— Может быть, я викканка. Вы же знаете, что для нихполнолуние — священный день. Точнее, ночь.

— А вы викканка, миз Блейк?

Устать от словесных игр — на это мне много времени не надо.

— Нет, мистер Харлан.

— Так почему же вы не работаете в ночь полнолуния?