Смотреть на свое лицо в черной рамке было неприятно.Сходство в самом деле поразительное. Если б не блузка с рюшами (такой просто немогло быть в моем гардеробе), я бы могла подумать, что кто-то позаимствовалфото из моего архива. Заметка имела подзаголовок: «Памяти нашего товарищаСтаростиной Светланы». Шутки так далеко не заходят. Кстати, у меня были то жеимя и фамилия, пока я не вышла замуж. После развода я оставила себе фамилиюмужа: причиной послужило мое желание избавиться от Светки. Вообще избавитьсятаким образом от нее было немыслимо, но, по крайней мере, мы стали носитьразные фамилии. Правда, я ожидала со дня на день, что она выйдет замуж закакого-нибудь гражданина Алексеева только для того, чтобы вновь стать мною.«Она сумасшедшая», — с печалью подумала я, разглядывая фотографию. Передглазами плясали буквы, которые весьма неохотно складывались в слова, такие жедурацкие, как Светкина затея быть мною. Как все ее затеи.

— «Памяти нашего товарища», — повторила я инаконец заставила себя прочитать, что там дальше, все еще не веря, что имеюдело с мрачной реальностью, а не с очередной идиотской Светкинойвыходкой. — «Обнаружен труп.., убита в конце ноября прошлого годажурналистка, работавшая в нашей газете.., талантливый поэт.., при невыясненныхобстоятельствах.., вышла в свет книга очерков.., добрый, светлый человек.., досих пор неясно, кому была выгодна ее смерть, правоохранительные органы.., вочередной раз приходится констатировать, что следствие не дало никакихрезультатов…»

Это не могло быть шуткой. Светка действительно погибла.Несколько месяцев назад. Была убита в моем родном городе за сотни километровотсюда. Неудивительно, что я ничего не знала. Кто-то из журналистов случайноузнал об этом, и вот появилась заметка в газете, в которой когда-то Светкаработала.

Газета лежала на столе. Две фотографии напротив друг друга —ее и моя. И если б не очки на моей, сходство было бы абсолютным. По крайнеймере, на снимках. Светка будто смотрела на меня — на ту, что на фотографии, изагадочно улыбалась, а я пыталась решить, что это: случайность или указующийперст судьбы.

Разумеется, те, кто верстал газету, не знали о нашихстранных, чрезвычайно запутанных отношениях, но мне было трудно поверить, чтоэто случайность: мой очерк на одной странице и заметка о Светкиной гибели надругой — как закодированное послание. И еще эти фотографии… Даже сама весть огибели Светки не подействовала на меня так, как данное обстоятельство. И послесмерти она не желала оставить меня в покое, отчаянно цепляясь за меня, непозволяя вырваться.

Я поняла, что уже довольно долго сижу, пялясь в газету,безуспешно пытаясь справиться с сердцебиением и подкатившей тошнотой.Официантка с недоумением поглядывала в мою сторону. Я заставила себявстряхнуться, достала мобильный и набрала номер редакции. Лена ответила сразу.

— Что тебе не понравилось? — с намеком наудивление спросила она.

— Мне? А.., нет, все просто отлично. Я звоню по другомуповоду.

— Неужто спасибо сказать?

— Спасибо, — буркнула я машинально. — Здесьна шестой странице заметка о гибели Светланы Старостиной.

— Так и есть. Она работала в нашей газете.

Лена пришла в редакцию уже после Светкиного увольнения и онашей истории вряд ли знала.

— Мы когда-то вместе работали, — заметила я.

— Вот как?

— Да. Не могла бы ты поподробнее рассказать, чтопроизошло?

— История совершенно дикая. Ее убил какой-то маньяк.Поначалу была версия, что убийство заказное, но вроде бы она не подтвердилась.Хотя кто знает… В любом случае убийца настоящий псих. Говорят, он распорол ейживот. Можешь такое представить? Мишка узнал о ее убийстве из Интернета.Вспомнили, что она работала у нас, вот и написали заметку. Ты ее хорошо знала?

— Более чем.

— Могу соединить тебя с Мишкой. Только вряд ли он знаетбольше. Наверное, лучше позвонить в редакцию, где она последнее время работала.

— Я так и сделаю. — Я поблагодарила и поспешнопростилась, не отрывая взгляда от фотографии. Расплатилась и вышла на улицу.

Особых мыслей в голове моей не наблюдалось. Затоприсутствовало странное оцепенение и еще более странная пустота в душе, точно япотеряла близкого человека, хотя еще три года назад мне казалось, что я самаготова убить Светку. Разумеется, это сильное преувеличение, но жизнь она мнепортила основательно и умело.

История эта началась давно, несколько лет назад. Я тогдаучилась на четвертом курсе факультета журналистики и по мере сил «звездила»,потому что, по общему мнению, бог даровал мне не только красоту, но и талант.Слишком много для одного человека. Все давалось мне легко и без усилий. Парнивлюблялись если не с первого взгляда, то со второго обязательно, педагоги меняобожали и прочили большое будущее, губернские газеты охотно печатали моистатьи, а главные редакторы с нетерпением ждали, когда я закончу университет иосчастливлю их издание своим присутствием. Предложений было хоть отбавляй.Прибавьте к этому папу банкира, который хоть и развелся с мамой, но, должнобыть, чувствуя себя виноватым, тратил на меня деньги без меры, что позволяломне снимать квартиру в центре с выходом на крышу (я гордо именовала еепентхаусом), раскатывать на собственной машине и проводить каникулы наСредиземноморье. В общем, не жизнь у меня была, а голубая мечта всех девиц,предмет острой зависти сокурсниц, которые увлеченно обсуждали фасон моей новойюбки и мой очередной роман.

Не думаю, что в то время я была совсем уж безмозглой дурой итакая жизнь мне нравилась. То есть нравилась, конечно, но я надеялась, чтововсе не для этого господь отправил меня в этот мир. Я ждала окончанияуниверситета и свято верила, что жизнь моя наполнится тогда смыслом. Иными словами,что есть у меня предназначение…

Я едва не угодила под машину, не заметив красный светсветофора. Водитель махнул рукой, уступая дорогу, а я машинально улыбнулась.Воспоминания так увлекли, что ничего вокруг я попросту не замечала. А между темна улицах большого города стоит быть внимательнее. Остановить такси? Но я сразуже отказалась от этой мысли, а потом поняла, что не хочу домой. У меня давняяпривычка думать на ходу — чем глубже я погружаюсь в свои мысли, тем быстреешагаю, иногда развивая прямо-таки фантастическую скорость. Моя мама, помнится,всегда нервно ожидала, наблюдая за мной, что я впечатаюсь лбом в дверной косяк.