— Постараюсь, — пообещал Данилов. Подумал и добавил: — Явсегда очень благодарен тебе за твои усилия. Спасибо.

— Пожалуйста.

Он осторожно вытащил пробку и посмотрел на Марту.

— Что с тобой? Ты чем-то расстроена?

— Ничем я не расстроена.

— Работа? Или… Петя? Он в Москве?

— Улетел, — сообщила Марта, — на три дня. Скоро прибудет.Просил не скучать.

— А ты скучаешь? — спросил Данилов рассеянно.

Ну как с ним разговаривать? Как?!

Марта сердито уселась за стол, немедленно поставила на неголокти и залпом выпила полбокала. Вернее, не бокала, а того количества вина, чтоДанилов налил ей.

Данилов молча смотрел на нее.

— Я беременна, — выпалила она и допила вино. — Наливай еще.

Данилов ничего не понял.

— Ты… что?

— Я ничего, — ответила Марта злобно, — со мной все отлично.Я в интересном положении. Жду ребенка. С женщинами время от времени такоеслучается.

Данилов подлил ей вина. И себе подлил тоже.

— Я поздравляю тебя, — сказал он растерянно, — это хорошо.Это хорошо, да?

Хорошего было мало.

Ему не нравился ее Петя, не нравился его образ жизни, ненравилось его отношение к Марте. Ничего не нравилось.

Петя любил сало, жареную картошку и, подвыпив, заставлялвсех петь хором «на тот большак, за перекресток». Кроме того, он писал стихи идекламировал их при каждом удобном и неудобном случае. В особо патетическихместах голос у него дрожал и срывался — «от чувств-с», как говорил дедДанилова, когда рассказывал про очередную защиту очередной докторской, на которойему приходилось присутствовать. Марту Петя интимно прижимал к своему боку,слегка трепал по коротким волосам и говорил задушевно, что ему «никогда невезло с женским фактором и вот наконец-то повезло».

Впервые увидев Петю, Данилов весь вечер молчал, а наследующий день спросил у Марты, откуда она взяла этого орангутанга.

Марта раскричалась и разобиделась.

«Мне надоели аристократы со следами вырождения нафизиономиях, — кричала она, — мне надоели игры в высший свет! Я недавно была наодной вечеринке, там все были из „Маккензи“ и „Андерсен Консалтинг“! Я думала,что сдохну от их чванливых постных морд и рассуждений о карьере! Бизнестребует, бизнес пошел, бизнес не пошел!.. Сопляки в дорогих галстуках, клерки,а морды, а речи — как будто они воротилы Уолл-стрита! Вилки научились держать иуверены, что лучше всех!»

«А Петя? — спросил Данилов. — Он вилку не умеет держать иэтим чрезвычайно горд, верно?»

После этого они не разговаривали, наверное, недели две, чтослучилось с ними первый раз в жизни. Потом Данилов не выдержал, позвонил ипомирился.

А теперь вот оказывается, что она беременна.

Конечная станция. Дальше рельсов нет, господа пассажиры.Покорнейше просим выйти.

Марты Черниковской в жизни Данилова больше не будет.

— Когда ты об этом узнала? — спросил он сосредоточенно, какбудто это имело значение.

— Вчера.

— А… Петя знает?

— Петя не знает. Давай я положу тебе рыбу, Данилов.

— Спасибо.

Некоторое время они вежливо жевали, стараясь не встречатьсяглазами.

Потом Данилов подлил вина и вдруг спохватился:

— А тебе можно?

— Что? — спросила Марта и перестала жевать.

— Вино.

— Данилов, мне нельзя напиваться в стельку каждый день. Не встельку и не каждый день — можно. Ты что? Теперь станешь обо мне заботиться?

Данилов пожал плечами:

— Стану.

— Ты и так зануда, Данилов, — пробормотала Марта. — А ужесли начнешь проявлять заботу, я от твоего занудства погибну.

Странное дело. Необыкновенная, купленная в супермаркетефорель, на которую Марта потратила чертову уйму времени, не имела никакоговкуса, как вываренная в супе капуста.

Может, у нее в организме уже начались необратимые измененияиз-за беременности? Вчера, когда она не знала об этом, никаких изменений ненаблюдалось.

Все дело в Данилове. В его вежливости, занудстве,сдержанности и правиле ни о чем не расспрашивать.

Если бы Марта узнала, что он беременный, она бы от него неотстала. Она бы выведала все, во всех подробностях.

К несчастью, все было наоборот. Марта фыркнула изакашлялась. Данилов — ясное дело! — немедленно вскочил, готовый в любуюсекунду прийти на помощь.

— «Скорую» пока не вызывай, — кашляя, попросила Марта, —может, еще рассосется.

Он сел с той же готовностью, с какой только что вскочил.Марта перестала кашлять и посмотрела на него печально.

За пятнадцать лет дружбы она так и не смогла понять — то лион патологически равнодушен к людям и к ней в том числе, то ли умеет слишкомхорошо скрывать свои чувства и заметить их со стороны вряд ли вообще возможно,то ли трусит так, что строительство оборонительных сооружений стало главнойцелью его жизни.

Все получилось именно так, как она и предполагала, и,видимо, ей все-таки придется сегодня повеситься.

Данилов аккуратно положил на тарелку приборы, оценил ипереложил как-то еще более аккуратно.

— Ну и что, — спросил он, — вы теперь поженитесь?

— Мы — это кто? — уточнила Марта.

Данилов посмотрел на нее. Глаза у него были очень черные.Почему-то раньше она была уверена, что черные глаза — это признак темперамента,горячего, страстного, южного. Ошиблась.

— Вы — это ты и твой Петя.

— Не знаю, — сказала Марта. Она и вправду не знала. —Вообще-то я уже большая девочка. Можно и замуж сходить.

— Сходи, — согласился Данилов. Вот это разговор. Всемразговорам разговор. Пойди сходи — и все тут.

— И пойду, — ответила Марта упрямо. Теперь ей захотелосьплакать. Так сильно, что она не успела ничего с собой сделать, чтобы позорно незареветь.

Глаза моментально налились слезами. Нельзя, чтобы Даниловзаметил. Никак нельзя. Она выскочила из-за стола, оставив его недоумевать,промчалась по коридору и немного постояла у входной двери, сильно и частоморгая. Ей было очень жалко себя и еще больше — ребенка. Неизвестно, почему ейбыло его жалко, вроде ничего такого не происходило, но тем не менее ей быложалко именно его, такого маленького и непонятного, о существовании которого онаеще три дня назад и не подозревала.