Зря они тогда решили остаться, но вспоминать об этом нельзя.

— А куда мы поедем, ты уже придумал?

— Я хочу показать тебе дом.

— С привидениями?

— Что?

— Какой дом, Данилов?

— Мне его заказал Тимофей Кольцов. Слышала о таком?

— Ты даешь, Данилов, — пробормотала Марта, — каждый человекхоть раз в жизни слышал о Тимофее Кольцове.

Тимофей Ильич Кольцов был знаменит, богат и даже — делонеслыханное! — отчасти уважаем. В отличие от всех остальных, обремененныхнесметными богатствами страдальцев, он не качал деньги из нефтяной трубы и дажене приватизировал ни одно месторождение газа. У него были заводы, строившиетяжелые океанские корабли, рыболовецкая флотилия в городе Калининграде, гдеТимофей Ильич губернаторствовал, на заднем плане еще болтались «Уралмаш»,пара-тройка непотопляемых банков, газета «Время, вперед!» и несколько предприятийпоменьше и понезаметнее. Заводы Тимофея Ильича никогда не стояли, даже вхудшие, самые темные времена на них исправно платили зарплату, рыба ловилась,конфетная фабричка лепила конфеты, дороги в области за пять лет стали не хуженемецких, наркобизнес со своей территории Тимофей Ильич ловко выжил, что дляпортового города было чудом из чудес. «Равноудаление» олигархов прошло дляТимофея Ильича безболезненно, поскольку он никогда «равно-не-приближался». Онпроизводил неприятное впечатление, был громоздок и тяжеловесен, говорилмедленно, смотрел хмуро, журналистов не любил и даже не давал себе трудаскрывать это. Однако для того, чтобы попасть на его завод, самые обычныеработяги выстаивали очереди и проходили многотрудные собеседования. Он вседержал в руках, контролировал каждую мелочь, за один-единственный прогул сзаводов увольняли, за пьянку увольняли с «волчьим билетом», но он так хорошоплатил, что слухи об этом распространялись быстрее, чем журналистскиеповизгивания о том, что он «чудовище новой России, танк в лондонском костюме,черная дыра, засасывающая деньги, людей и сам воздух», и им верили больше.

Марта понятия не имела, что Данилов строит дом для ТимофеяИльича Кольцова.

— А зачем ему дом, — спросила она, вспомнив все это, — или вШвейцарии земли не хватает? Данилов пожал плечами.

— Я никогда его не видел. То есть, конечно, видел потелевизору, — тут же уточнил он, и Марта усмехнулась, — несколько раз приезжалаего жена. Очень приятная. Сказала, что у них двое маленьких детей, они с нимивидятся только вечером, а на Минском шоссе такие пробки, что не проехать. У нихсейчас дача в Назарьеве.

— Было бы странно, если бы у них была дача в деревнеАнискино, — заметила Марта. — Или в селе Хлобыстино.

— Мне нравится этот дом. — Данилов улыбнулся — У меняполучился отличный дом. Мартышка. У меня давно не получалось ничего подобного.

— Данилов, ты отличный архитектор, — сказала Марта сраздражением, — то, что ты не великий писатель, как твой отец, совершенно неозначает, что ты ничего собой не представляешь.

Она сказала ему то же самое, что Лида накануне по телефону,но почему-то у него не возникло немедленного желания выскочить из комнаты,сославшись на то, что ему срочно нужно принять душ или сходить в булочную. Илион просто привык к тому, что Марта всегда говорит то, что отвечает его самымтрудным и тайным мыслям, но как-то так, что он не пугается до полусмерти?

— Я просто хочу показать тебе этот дом, — повторил он снекоторым нажимом, чтобы она поняла: углубляться в обсуждение темы отцов идетей не стоит. — Это по Рижскому шоссе. Пятьдесят третий километр. Поедем?

— Кофе брать? — осведомилась Марта.

— Ты же через полтора часа оголодаешь, — сказал Данилов, —так что бери.

— Можно подумать, что ты не оголодаешь, — фыркнула Марта.

Она налила в чайник воды, рассеянно сунула свою кружку враковину и ушла в коридор.

— Данилов! — закричала она оттуда. — Можно я надену твоюдубленку?

— Да! — крикнул в ответ Данилов.

Она вернулась и оттеснила его от кофейника.

— Я сама заварю. Иди собирайся.

Когда он вернулся — в другом кашемировом свитере и другихбрюках со стрелками, — она уже аккуратно поставила в рюкзак изящный серебряныйтермос, коробку с бутербродами, а сверху положила два. яблока.

— Еще салфетки, — распорядился Данилов. — И яблоки сунь впакет.

— И так сойдет, — пробормотала Марта, но все-таки положиласалфетки, прикрыв ими яблоки. — Хоть бы раз в жизни ты воздержался отзамечаний!

Данилов промолчал. Он был уверен, что никаких замечаний и неделал.

Просто он любил, чтобы все было как следует. По правилам.Если постоянно следовать определенным правилам, можно в конце концов убедитьсебя, что живешь не зря.

— Данилов, купил бы ты себе солдатские башмаки в «Экко», —сказала Марта, глядя, как он обувается. — Ты что, в этих штиблетах в песокполезешь?

— Нет там никакого песка. Все уже построено, остались толькоотделочные работы. Ты сейчас все увидишь.

— А как это получилось, что тебе проект заказал ТимофейКольцов?

Данилов распрямился, посмотрел на Марту и слегка улыбнулся.

— Я отличный архитектор. Да? Или нет?

— Д-да, — согласилась Марта с запинкой.

— Я профессионал и давно работаю. Его помощник позвонил мне,приехал и посмотрел мои дома. А потом перезвонила его жена. Катерина.

— Катерина? — переспросила Марта. — Что-то больнофамильярно, Данилов, особенно для тебя. Ты поосторожней, а то нежный мужзакатает тебя в бетон и сбросит с Бруклинского моста.

— До Бруклина лететь далеко, — пробормотал Данилов.

— Ну, с Крымского.

На это Данилов ничего не ответил. Завязать с ним дискуссиюбыло невозможно. Поругаться — никогда.

Он или замолкал, или отвечал с тихим и твердым терпениемидиота.

Марта вздохнула. Его дубленка была ей не по росту и слишкомширока, зато внутри она приятно пахла Даниловым — одеколоном, сигаретами имашиной.

Может, все-таки стоило вчера повеситься? Впрочем, сегоднятоже еще не поздно.

Снег все летел. В сыром и остром воздухе летела мелкаяжесткая крупа, секла крыши машин, рассыпалась крохотными белыми шариками.

— Люблю ноябрь, — по дороге к машине сказала Марта,отчетливо клацая зубами, — лучше ничего не придумаешь. А, Данилов?