Хамболд позвонил мне через две недели после того вечера,когда я бомбардировал сигаретами Восемьдесят Третью улицу, и на этот раз онстрого придерживался "мистера Дэвиса", как формы обращения. Онспросил меня, как я поживаю, и я ответил ему, что хорошо. Отдав таким образомдань вежливости, он сообщил мне, что звонит по поручению Дианы. Диана, сказалон, хотела бы встретиться со мной и обсудить "некоторые аспекты"нашего брака. Я подозревал, что "некоторые аспекты" подразумеваютключ к сейфу, не говоря уж о разных других финансовых вопросах, которые Дианасочтет нужным прояснить до того, как вытолкнуть на сцену своего адвоката,однако моя голова сознавала одно, а тело вело себя совсем иначе. Я чувствовал,как краснеет моя кожа, как все быстрее колотится сердце. Я ощущал дерганьепульса в руке, держащей трубку. Не забывайте, в последний раз я видел ее утромтого дня, когда она ушла. Но видел ли? Она спала, зарывшись лицом в подушку.

Однако у меня хватило здравого смысла спросить, о каких,собственно, аспектах мы говорим.

Хамболд сально хихикнул мне в ухо и ответил, что предпочелбы отложить это до нашей встречи.

— Вы уверены, что это такая уж хорошая идея? — спросил я, чтобыоттянуть время. Я ведь знал, что это очень плохая идея. И еще я знал, чтосоглашусь: Я хотел увидеть ее еще раз. Чувствовал, что должен увидеть ее ещераз.

— О, да, я в этом убежден, — сказано это было мгновенно, безколебаний. И последние сомнения в том, что Хамболд и Диана тщательнейшимобразом отработали это между собой (и, да, вполне вероятно, советуясь садвокатом), тут же улетучились… — Всегда следует дать пройти какому-то времени,прежде чем главные участники конфликта встретятся — дать им поостыть, однако,на мой взгляд, встреча лицом к лицу теперь облегчит…

— Позвольте мне сообразить, — сказал я. — Вы имеете в виду…

— Завтрак, — сказал он. — Послезавтра? У вас найдется длянего время?

"Ну конечно, найдется, — подразумевал его тон. —Просто, чтобы снова ее увидеть… почувствовать легчайшее прикосновение ее руки.А, Стив?"

— В любом случае первую половину дня в четверг я свободен,так что тут затруднений не возникнет. Мне привести с собой моего… моегопсихотерапевта?

Снова сальный смешок задрожал у меня в ухе, будто нечтосекунду назад извлеченное из формочки для желе.

— А у вас он есть, мистер Дэвис?

— Собственно говоря, нет. Вы уже наметили место?

Я было спросил себя, кто будет платить за этот обед, и тутже улыбнулся собственной наивности. Сунул руку в карман за сигаретой, и мне подноготь вонзился кончик зубочистки. Я вздрогнул, выдернул зубочистку, осмотрелее кончик на предмет крови, ничего не обнаружил и сунул зубочистку в рот.

Хамболд успел что-то сказать, но я прослушал. При видезубочистки я вновь вспомнил, что ношусь по волнам мира без сигарет.

— Простите?

— Я спросил, знаете ли вы "Кафе Готэм" наПятьдесят Третьей улице? — сказал он уже с легким нетерпением… — Между Мэдисони Парком?

— Нет, но не сомневаюсь, что сумею его отыскать.

— В полдень?

Я хотел было сказать ему, чтобы он сказал Диане, чтобы онанадела свое зеленое платье в черную крапинку с длинным разрезом на боку, норешил, что это может оказаться контрпродуктивным.

— Прекрасно, значит, в полдень.

Мы сказали то, что обычно говорят, кончая разговор с тем,кто вам уже не нравится, но с кем у вас есть дела. Затем я расположился передкомпьютером и задумался, достанет ли у меня сил встретиться с Дианой, если я невыкурю предварительно хотя бы одной сигареты.

По мнению Джона Ринга, ничего прекрасного здесь не было. Нивчем.

— Он вас подставляет, — сказал он. — И она с ним вместе. Притакой расстановке сил адвокат Дианы будет там присутствовать незримо, а я — нив каком качестве. Воняет за милю.

"Может быть, но тебе-то она никогда не всовывала язык врот, чувствуя, что ты вот-вот кончишь", — подумал я. Но, поскольку такихвещей не говорят адвокату, чьими услугами вы только-только заручились, я сказаллишь, что хочу увидеть ее еще раз, посмотреть, нет ли шанса все уладить.

Он вздохнул.

— Не морочьте себе голову. Вы видите в этом ресторане его,вы видите ЕЕ, вы преломляете с ними хлеб, выпиваете немного вина, оназакладывает ногу за ногу, вы смотрите, вы мило беседуете. Она снова закладываетногу за ногу, вы смотрите и смотрите, и, возможно, они убедят вас сделатьдубликат ключа к сейфу…

— Не убедят!

— …и в следующий раз вы увидите их в суде, и все вредное длявас, что вы наговорили, пока смотрели на ее ноги и вспоминали, как ониобвивались вокруг вас, будет занесено в протокол. А вы обязательно наговоритемного вредного, потому что в ресторан они явятся, заранее приготовив все нужныевопросы. Я знаю, что вы хотите ее увидеть, я способен это понять, но НЕ ТАК!Речь ведь идет не о справедливой ничьей, приятель. Хамболд это знает. Как иДиана.

— Никому повестки не вручали, и если она просто хочет поговорить…

— Не прячьтесь от правды, — сказал Ринг. — На этой стадиивеселой вечеринки никто не хочет просто разговаривать, а либо хотятпотрахаться, либо отправиться домой. Развод уже совершился, Стивен. И этавстреча — простое и чистое зондирование. Выиграть вы не можете ничего, а вотпроиграть — так все. Глупо!

— Тем не менее…

— Вы неплохо зарабатывали, особенно последние пять лет…

— Знаю, но…

— И ТРИ года из этих пяти, — Ринг оборвал меня тем голосом,каким пользовался в суде, словно вдел руки в рукава пальто, — Диана Дэвис небыла ни вашей женой, ни вашей сожительницей, ни вашей помощницей в любом смыслеслова. Она была просто Дианой Кислоу из Паунд-Риджа и не шествовала перед вами,рассыпая цветочные лепестки или дудя в рожок.

— Да, но я хочу ее видеть.

А то, что я думал, ввергло бы его в полное бешенство: яхотел увидеть, наденет ли она зеленое платье в черную крапинку — ведь она, чертдери, прекрасно знала, что оно — мое любимое.

Он снова вздохнул.

— Я должен кончить этот спор, не то мне придется пить мойобед, а не есть его.

— Идите поешьте. Диетическое меню. Деревенский сыр.

— Ладно. Но сначала я еще раз попытаюсь убедить вас. Такаявстреча — это своего рода рыцарский турнир. Они явятся в полном вооружении. Авы явитесь, одетый только в улыбку. Даже без набедренной повязки. И первый ударони нанесут именно туда.