бревенчатые стены с полками для посуды были увешаны пучками трав. В углу рукомойник, рядом кадка с водой. Пахло геранью, печёным хлебом и квашеной капустой. А ещё старым деревом, овчиной и печкой… Воспоминания шевельнули в груди тоску, и защемило под сердцем. Похожий запах был на заимке Егора.

– Хозяйка! – позвал Емельян и приказал: – Встречай гостей!

Из соседней комнаты, из-за занавесок вышла полная женщина в просторном сарафане. Волосы были спрятаны под пёстрым платком. После встречи с Никодимом я много читала в Интернете об этих людях и сейчас сходу отметила про себя, что на голове хозяйки отсутствовала кичка. Хотя кто его знает, носят или нет её в этом районе? Мне большей частью попадались очерки о старообрядцах Забайкалья и Дальнего востока. Ещё просмотрела несколько статей иркутской журналистки о староверах Красноярского края. Здесь, в центральной части России, эти люди наверняка имеют другой уклад жизни…

– Вот, жена моя! – не без гордости сообщил дед Емельян и представил: – Агафьей кличут!

Я с удивлением отметила, что женщина выглядит намного младше своего мужа.

«А может это из-за бороды?» – предположила я.

– Простите, Христа ради! – запричитала хозяйка, убирая со стола кружку и тарелку и объясняя: – Чаевал здесь нынче Емельян Тимофеевич!

– Да вы не беспокойтесь! – стал успокаивать Никита и заверил: – Мы на минуточку…

Емельян покрутил ус и хитро прищурился.

– А куда на ночь глядя то? – спросил он и предположил: – Намаялись, небось, в дороге то?

– Намаялись! – честно призналась я, и поймала себя на мысли, что невольно подражаю хозяйке произношением. А именно, растягиваю слегка, словно пропевая гласные буквы. Не ускользнуло это и от внимания Никиты. Он едва заметно улыбнулся.

– Разоблачайтесь, – давал указания Емельян.

Я сразу поняла, что он имеет в виду, а Никита стал озираться по сторонам, словно ища, куда сесть.

– Куртку сними! – бросила я ему, одновременно размышляя, правильно мы поступаем или нет, принимая приглашение за стол. С другой стороны Емельян и его супруга наверняка знают, что делают. В их суете просматривалось желание задержать нас у себя.

«Может специально? – задалась я вопросом. – Чтобы не лезли мы сейчас спонтанно с дороги в дом, где поселилась беда. Ведь наверняка у людей этих своё представление о смерти и покое. Что, если Емельян с Агафьей придерживаются каких-то традиций, не пуская нас к соседям?»

Никита между тем, кивнул и потянул замок куртки.

– Присаживайтесь, гости дорогие, – пригласила хозяйка, когда мы освободились от одежды.

– Да нам бы кого из Гавриловых увидеть! – напомнила я осторожно.

– Сейчас покличу! – заверил Емельян и пояснил: – Горе у них сейчас, поэтому лучше будет, если сюда зазвать кого…

«Значит, правильно мы с Никитой поступили, что не отказались от приглашения!» – обрадовалась я.

– А кто сейчас у них дома? – спросила Агафья мужа.

– Так крёстная за домом присматриват! – объявил Емельян и стал рассказывать: – Давеча видел, как дрова несла. Печь стопить собиралась. Значит, трубу закрыть придёт попозжа…

– А что, детей у них нет? – спросил Никита, опускаясь на лавку.

– Так в городе, учатся, – объяснил Емельян.

Он нахлобучил шапку, критически оглядел горницу и вышел.

– Сейчас как раз время вечерять подоспело, – приговаривала Агафья, выставляя на стол снедь. – Муженёк то мой с пасеки возвертался, вот и отужинал пораньше…

Появилась чашка с квашеной капустой, блюдо с рыбой, пирожки… При виде самого настоящего чугунка с варёной картошкой, у меня потекли слюнки, и я отвела взгляд в сторону.

– Угощайтесь, на здоровье! – с этими словами Агафья отошла в сторонку.

– А вы? – Никита насторожился.

Но я уже не в силах была терпеть и накинулась на еду…

Глава 23

Двери с шумом распахнулись, и в горницу ввалился с клубами пара Емельян. Следом тенью проскользнула молодая женщина. На ней был длинный, почти до колен пуховик, из под которого виднелась чёрного цвета юбка. На ногах войлочные сапоги, какие я видела лишь в детстве. При виде неё у меня ёкнуло сердце. Отчего-то я вдруг испугалась этого взгляда серых глаз, гладкого и чистого лица, с лёгким румянцем смущения и ветра… Русые волосы были стянуты в узел на затылке, и прикрыты чёрным платком… Я посмотрела на Никиту, и внутри меня шевельнулась когтистым зверком тревога. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять, он оглушён появлением этой лесной нимфы…

– Вот, по твою душу приехали! – объявил Емельян и посторонился, словно давая возможность женщине лучше рассмотреть гостей.

– Здравствуйте! – голос у нее был мягким и приятным: – Вы от Софьи приехали?

– А разве её здесь нет? – удивилась я вслух.

– Нет, – подтвердила женщина. – Уже скоро месяц будет…

– Вот те раз, – пробормотал Емельян и объяснил своё удивление: – А я подумал, что вас она снарядила!

– Я её видела в морге, – стала рассказывать я. – Но нам даже не удалось поговорить. А потом она как сквозь землю провалилась…

– Так ведь ей есть где жить там, – ответила ему Катя. – Наверное по мужу сейчас грустит и молится за упокой. Вот и нас тревожить не хочет.

– Ты, Катюша, давай к столу, – пригласил Емельян женщину и добавил: – С нами и отужинаш…

– Спасибо, – поблагодарила она тихо и отвернулась к иконостасу.

– У вас здесь как со связью дела обстоят? – спросила я, исподволь следя за тем, как крестится Екатерина и пожаловалась: – Сотовый телефон у меня перестал работать ещё в обед…

– Спутниковыми пришлось обзавестись! – продолжал удивлять Емельян.

– Да ладно?! – Никита рот открыл от изумления.

– А как же без них? – ответил Емельян, как само собой разумеющееся и стал, как малым детям объяснять нам: – Сейчас без трубки никуда. На пасеке что случилось, иль в пути на покос. Как связаться? Кругом одни белки да кабаны… А почему спросил? – поинтересовался он и хитро прищурился.

Было заметно, знает Емельян, какой будет ответ.

Между тем Катя села напротив Никиты и я заподозрила что это теперь моя головная боль.

– Просто, когда ехал сюда, представлял, что увижу дремучих людей, – признался между тем Никита. – Вообще думал, на порог не пустите.

– Что мы звери какие? – усмехнулся Емельян и стал рассказывать: – Я в Томской области родился, в семье старообрядцев. В обычную школу ходил, только никогда не признавался, что верую и молитвы читаю. У нас, например, заведено, перед тем как за стол сесть, молитву творить надобно. Так я в столовке школьной внутри себя читал…

– Как это? – не понял Никита.

– Про себя! – пояснила я с раздражением, поймав его на том, что он украдкой поглядывает на Катю.

– Посты опять же обязательны, – продолжал Емельян. – Родители накажут, тогда вот в определённые дни просто не ел мясо, например… Хотя каждый для себя определят, сколько ему молиться и сколько икон весить в доме, – заключил он.

– А вот