обучать он собрался. Двое сыновей у него погодки, хотят на врачей пойти учиться…

– А жена ведь у него высшее образование имеет! – вспомнил Никита.

– Точно, – подтвердила Катя и добавила: – Нас в миру уж совсем дремучими выставляют. Но на самом деле это не так. Мы и грамоте прилежнее обучаемся и к порядку приучены.

– Говор у тебя странный, – заметила я.

– Какой есть, – она смутилась и попыталась оправдаться: – Это я как сюда приезжаю, так и начинаю… А в городе многих слов стараюсь не употреблять. Засмеют…

– Как так можно? – не поверила я.

– Но вот, например, если в Америке, мы ведь с местными на их языке говорим! – стала она объяснять очевидное. – Из дома выходим и на английском языке так шпарим, что иной раз янки и не отличали. Так и здесь…

– А ты и английский знаешь? – восхитился Никита.

– И машину вожу, – добавила она.

– А по виду не скажешь, – признался Никита.

– Софья, к примеру, жена Никодима, даже с трактором управляется, – продолжала рассказывать Катя, не без гордости за женщин старообрядцев. – Вот и здесь, в России, заново даже на права сдала и получила водительское удостоверение. Свои-то в Америке оставили, будь они не ладны…

– У Софьи тоже есть права? – отчего-то не поверила я, вспомнив перепуганную женщину, закутанную в платки.

– Да вот же! – Катя устремилась к шкафчику и заверила: – Сейчас покажу.

Она достала пластиковую папочку и вынула оттуда документы, со словами:

– Полюбуйтесь!

Я взяла экзаменационный лист и свидетельство.

Катя тем временем развернулась к иконам и снова перекрестилась несколько раз, попутно что-то прошептав. Я разобрала только «прости», и едва хотела спросить, на кой чёрт в этой глуши женщине понадобилось водительское удостоверение, как мой взгляд замер на фотографии владелицы документов. С неё на меня смотрела вовсе не та женщина, назвавшая себя Софьей в морге. Даже в платке, надвинутом на глаза, я чётко увидела разницу.

– Катя, – позвала я и спросила: – А это точно Софьи документы?

– Так написано же! – воскликнула девушка и тут же насторожилась: – А что такое?

– Нет, ничего, – решив раньше времени не поднимать панику, я вернула ей листы и поинтересовалась: – А ещё есть фотографии?

– Ой! – Девушка отмахнулась. – У нас ведь не любят это… Хотя вот тут недавно журналы привезли, – вспомнила Катя и стала рассказывать: – Приезжали как-то депутаты и журналисты с ними. Они справлялись, как обустроились переселенцы. Правда потом уехали и забыли про нас. Да мы и не серчаем, – заверила она и устремилась к шкафу со словами: – Вот он!

Через минуту я уже была точно уверена, что в морге общалась совершенно с другой женщиной, подходившей под возраст с Софьей. Выходит кто-то подменил собой жену Никодима. Но зачем? А главное, куда её саму дели? От этих мыслей стало нехорошо. Мне не терпелось поделиться об этом с Никитой. Но как это сделать при Кате? Решив дождаться, когда она уйдёт, я опустилась на стул…

– Катя, – напомнил о себе Никита и поинтересовался: – Не тяжело здесь жить, хозяйство вести и одновременно работать?

Я смотрела на Никиту и не узнавала его. Взгляд моего благоверного осоловел и стал какой-то смазливый, как у похотливого кота. А может это из-за освещения? Даже если так, почему его заинтересовали трудности этой крестьянки? Может просто хочет подольше её задержать?

Катя вдруг потупилась и покраснела.

– Так всё в радость, – сказала тихо она.

«А с ней что происходит? – заволновалась я. – Э-ээ! А ну постойте ка, голубки!»

– Никита! – властно позвала я и сообщила очевидное: – Катерине пора отдыхать. Наверное, вставать рано…

Катя встала и поправила куртку.

– Да не то чтобы, – она не договорила.

– А когда в Америке?! – не унимался Никита, явно желая подольше находиться в обществе молодой женщины. – Как же вы там жили?

– Как все, на ранчо, в штате Оригон, – стала рассказывать Катя. – Каждое утро начиналось с молитвы. Моя мама надевала на меня специально сшитый для молитвы сарафан и рубашку, на которую повязывала поясок. На пол стелила коврик, брала в руки листовку, это лента такая, для отсчёта земных поклонов, – пояснила она, – и начинала молиться. Час молитва длится примерно. Нам не обязательно было за взрослыми всё повторять, но крестик мы носили. А потом всё как обычно… В школу со всеми детками отправлялись…

– В американскую? – уточнил Никита.

– Какую же ещё? – вопросом на вопрос ответила она и добавила: – Дома ещё учились. У нас при молельном доме класс был оборудован. Русскую грамоту учили, историю и литературу разбирали. Учебники, какие привозили из России. В основном по старым занимались.

– А здесь как же в колледж?.

– Просто. – Катя пожала плечами и похвастала: – Я единый экзамен неплохо сдала…

– Вот что значит дисциплина и трудолюбие! – восхитился Никита.

– Ну я пошла! – Катя встала.

– А печка что, уже всё, протопилась? – заволновался Никита и попросил: – Вы бы посмотрели, а то угорим тут…

Последнее он произнёс скомкано. Явно желая припугнуть последствиями хозяйку и вынудить задержаться. Это окончательно вывело меня из себя.

– Я закрою трубу! – заверила я его. – Нечего человека держать!

– Да я и не держу…

Но Катя не спешила уходить. Она присела перед печкой, натянула рукав куртки на пальцы, поддела дверцу и заглянула внутрь.

– Что там? – спросил зачем-то Никита и присел рядом.

– Вот уже и прогорело всё, – проговорила Катя, слегка отстранившись от Никиты: – Трубу закрыть можно. Язычки синие пропали над углем, значит, угарного газа нет…

Я разозлилась и направилась к себе. Пусть изучает себе на здоровье устройство деревенской печи. Тем более и Кате, судя по всему, скучно в этой глуши. Оттого она и не уходит… На самом деле у меня уже глаза слипались. Не имея больше сил ждать, я стянула с себя костюм, сняла носки и повалилась на кровать…

А с кухни всё доносились голоса.

– А много таких как вы в деревне? – спрашивал Никита.

– Каких? – недоумевала Катя.

– Молодых, как вы, – пояснил он.

– Почему спрашиваете?

– Скучно, наверное? – объяснил Никита свой интерес и признался: – Я бы не смог…

– Смогли бы! – заверила его Катя. – Привычка конечно нужна. Но в труде здесь время быстро летит и свой интерес имеется.

– Как это?

– Просто. Мы ведь большей частью всё своими руками делаем. Опять же огород, скотину растим. Это страсть как увлекает. Много лес даёт. Пока грибы собирашь, аль картошку полешь, так и не замечашь, как время летит. А результат потом страсть как радует.

«Страсть, собирашь, замечашь! – передразнила я мысленно староверку и тут же отчего-то пожалела её: – Тяжко поди тебе девка в городе будет».

Ещё некоторое время я различала голоса сквозь сон, но смысл слов уже терялся…

Глава 25

Я проснулась на редкость отдохнувшей, и некоторое время лежала, пытаясь вспомнить сон. Приснилось что-то приятное