Флитвуд посмотрел на Мейсона глазами затравленного зверя.

– Конечно, ничего он не знает, – сказала Герти, – бедныймальчик не может вспомнить. Поедем, Уильям, мы здесь, чтобы забрать тебя домой.Ты меня ужасно напугал в этот раз.

– Куда – домой?

– Уильям! – с упреком воскликнула Герти и через минутудобавила: – Не пытайся что-то придумать. Доктор говорит, что надо толькозабрать тебя домой, чтобы тебя окружало все привычное, и дать тебе отдохнуть.Дома и стены тебе помогут.

– Сколько мы вам должны? – спросил Мейсон у Овербрука.

– Ни цента! Ни цента! – от души воскликнул Овербрук. – Онхотел мне заплатить, но я сказал, что и так сделаю для него все, что могу.

Мейсон достал из бумажника двадцатидолларовую бумажку:

– Купите себе что-нибудь, чтобы оно вам напоминало об этомслучае, что-нибудь, что осязаемо будет выражать нашу благодарность. Пошли,Уильям, вы готовы ехать?

– Ехать? – Флитвуд вздрогнул. – Куда ехать?

– Домой, конечно, – сказала Герти. – Пойдем, дорогой.Подожди только, вот привезу тебя домой…

– Вы мне не жена, – сказал Флитвуд. – Я не женат.

Мейсон от души расхохотался.

– Да нет же, – настаивал Флитвуд, – не женат я.

– Да откуда вы это знаете? – спросил Мейсон тем наиграннымтоном, каким взрослый разговаривает с нашкодившим ребенком.

– Я просто чувствую, что это так, – настаивал Флитвуд.

– Не можешь ты чувствовать такого, – упорствовала Герти,голос ее звенел от избытка эмоций.

Мейсон сказал с профессиональной серьезностью:

– Я бы не настаивал сейчас, миссис Рэймонд. Лучшепостепенно. На такое нужно время.

Флитвуд стоял, колеблясь, пытаясь найти какой-то предлог,чтобы отказаться ехать с этими людьми, но боясь потерять свою логическуюзащиту.

Мейсон пожал руку Овербруку.

– Как неудобно, что мы вас побеспокоили, – сказал он, – новы знаете, что такое жертва амнезии. Мы не могли ждать до завтрашнего утра. Онмог подняться в любое время ночи, не мог бы вспомнить, где он находится, и ушелбы неизвестно куда.

– О, я же помню, как здесь очутился, – не выдержал наконецФлитвуд. – Можете оставить меня здесь. Я вернусь завтра.

Мейсон снисходительно улыбнулся.

– А как вы сюда попали, Уильям? – спросил он.

– Я пришел.

– Откуда?

– С шоссе.

– А на шоссе как очутились? Приехали с кем-нибудь?

– Я голосовал.

– Где? – не отставал Мейсон.

Флитвуд метнул на Мейсона холодный, враждебный взгляд.

– Где? – твердо повторил Мейсон. – Говорите, Уильям, гдеголосовали?

– Не знаю.

– Видите? – сказал Мейсон Овербруку и добавил: – Вообще-то яне должен был этого делать, но я подумал, что, возможно, натолкну его накакую-то идею, с которой он начал бы вспоминать. Пошли, Герти. Пошли, Уильям.

Мейсон подхватил Флитвуда под правую руку, Герти – подлевую. Они повели его к двери. С минуту Флитвуд упирался, потом смирился снеизбежным.

– Я не чувствую, чтоб вы были моей женой, – буркнул онГерти, остановившись на минуту на крыльце.

Герти нервно рассмеялась и сказала:

– Ты и в прошлый раз не чувствовал, а потом некоторое времясчитал, что живешь во грехе. – Смех ее перешел в истерический: – Это ты-то,после пяти лет брака! Пошли, дорогой!

Они подошли к машине. Собака, которая теперь приняла их какгостей, заслуживших одобрение хозяина, стояла сбоку и приветливо вилялахвостом. Овербрук с порога сиял им улыбкой.

Мейсон распахнул дверцу машины.

Флитвуд колебался.

Герти нежно подтолкнула его к автомобилю.

– Садись же, – сказала Герти. – Не думай, что тебе удастсяопять улизнуть от меня. Милый ты мой, бедняжка…

Мейсон обратился к Делле Стрит:

– Сядь за руль лучше ты, Делла, – и уселся на заднее сиденьес Герти и Флитвудом.

Делла Стрит развернула машину, трижды просигналила в знакприветствия, помахала Овербруку и выехала на дорогу.

– Да что вам нужно-то? – нервно спросил Флитвуд.

– Вы нам нужны, – ответил Мейсон.

– Да какое право вы имеете тащить меня с собой? Не хочу я свами ехать. Выпустите меня из машины.

– Да что вы, Уильям, вы хотите бросить свою жену? – спросилМейсон.

– Она мне не жена.

– Откуда вы знаете?

Герти наклонилась и с нежностью его поцеловала:

– Подожди только, дорогой!

– Да что все это значит? – отодвинулся от нее Флитвуд.

– Конечно, это могла быть и ошибка, – сказал Мейсон.

– Вот я и говорю – ошибка!

– Если только вы не Уильям Рэймонд, – невозмутимо продолжалМейсон, – тогда ваше имя Роберт Грегг Флитвуд, и есть несколько моментов,относительно которых полиция ждет от вас разъяснений. Так скажите мне, Уильям,вы считаете, что вы Уильям Рэймонд или что вы Роберт Грегг Флитвуд?

– Говорю же вам – не знаю, кто я!

– Что ж, мы сделаем все, что можем, чтобы исправить вампамять, – заверил Мейсон.

– Кто такой этот Флитвуд?

– А, просто еще один человек, который исчез, жертва амнезии.Его полиция разыскивает.

– Я вам скажу одну вещь. Я не собираюсь с вами оставаться,пока сам не пойму, кто я. Мне не нравится, что эта женщина смотрит на меня какна своего мужа.

– Так вы думаете, что вы Флитвуд?

– Нет.

– Тогда вы должны быть Уильямом Рэймондом.

– Остановите машину и выпустите меня. Имею же я какие-топрава.

– Подумайте сами, – сказал Мейсон. – Или вы Уильям Рэймонд,или вы Флитвуд. Если вы думаете, что к вам несправедливы, мы вас отвезем вполицию, можете там рассказывать свою историю. У них имеется психиатр, которыйкак следует с вами поработает. Либо вас загипнотизируют, либо вкатят хорошуюдозу скополамина. Это заставит вас разговориться – и сказать им всю правду.Наркотик погрузит ваше сознание в сон, это то же самое, что гипноз. Онвозбуждает подсознание. Вы ответите на вопросы как бы в сонном состоянии.