– Если вы разрешите, я хотел бы двигаться собственным путем.

– Ну, конечно! – сказал Джонсон И почти одновременно с нимСагден спросил немного недоверчиво:

– А что это за путь, мистер Пуаро?

– Я хотел бы, чтобы мне предоставили возможность беседоватьс членами семьи Ли в любое время.

– Снова основательно допрашивать их? – спросил Джонсон.

– Нет, нет, не допрашивать, просто беседовать о том, о сем.

– Для чего?

Сагден, кажется, не понял.

Эркюль Пуаро сделал элегантный, выразительный жест рукой.

– В благодушных разговорах о том, о сем можно узнать оченьмногое! Когда человек говорит свободно, он не может скрыть истину.

– Неужели вы думаете, что кто-то из них лжет? Пуаровздохнул:

– Mon cher, лжет каждый. Весь фокус в том, чтобы отделитьбезобидную ложь от важной.

Полковник Джонсон вдруг заговорил резко:

– Это просто невероятно! Произошло особо жестокое убийство –и кого же нам подозревать как убийцу? Альфред Ли и его жена – оба симпатичные,хорошо воспитанные, спокойные люди. Джордж Ли – член парламента и образецчестности. Его жена? Незначительная современная красотка. Дейвид Ли, кажется,мягкосердечный человек, по словам его брата Гарри, не переносит вида крови. Егожена – неброская, не особо привлекательная, но милая и разумная женщина. Остаютсяиспанская племянница и человек из Южной Африки. Испанские женщины, конечно,отличаются необузданным темпераментом, но я не могу себе представить, что этоочаровательное создание способно хладнокровно перерезать глотку старомучеловеку. Тем более, что весь ее интерес в том, чтобы он жил, по крайней мере,до составления нового завещания. Стивен Фарр – и это допустимо – можетоказаться мошенником. Возможно, старик обнаружил пропажу камней, и Фаррперерезал ему глотку, чтобы заставить молчать. Это вовсе не исключено, потомучто граммофон не может служить убедительным алиби.

Пуаро покачал головой:

– Mon cher, сравним физические данные мсье Фарра и СимеонаЛи. Если бы Фарр решил убить старика, он смог бы это сделать всего лишь заминуту, и у мистера Ли не было бы никаких возможностей всерьез защищаться. Ктоповерит, что худенький старик и этот великолепный экземпляр физически сильногочеловека боролись между собой, переворачивая стулья и кресла, роняя столы иразбивая фарфор? Это предположение просто фантастично!

Полковник Джонсон слушал его очень внимательно и крайненапряженно.

– Значит, вы полагаете, что старого Симеона Ли убил мужчинаболее слабый?

– Или женщина, – сказал инспектор Сагден.

***

Полковник Джонсон посмотрел на часы.

– Ну все, я, пожалуй, закончу свои дела здесь, – произнес онустало. – А вы возьмете все дальнейшее в свои руки. Ах, нет, нет, еще одно! Яхочу поговорить с этим дворецким. Я знаю, что вы уже допрашивали его, но важновсе-таки уточнить, кто где находился во время убийства.

Трессильян медленно вошел в комнату. Джонсон предложил емустул.

– Спасибо, сэр, я с удовольствием сяду, – проговорил старыйслуга. – Я чувствую себя не очень хорошо, даже очень неважно... Мои ноги, сэр,и моя голова...

– Нет ничего удивительного после всех тех ужасов, которыевам пришлось пережить, – сказал Пуаро дружелюбно.

Дворецкий содрогнулся:

–...такое...ужасное преступление, и в этом доме! Где всеобычно текло так спокойно!

– Значит, это дом с хорошо отлаженным распорядком жизни, неправда ли? – спросил Пуаро. – Но жизнь эта была не очень-то счастливой?

– Я бы так не сказал, сэр.

– Раньше, когда вся семья жила вместе, жизнь здесь былаболее счастливой?

Трессильян помедлил с ответом.

– Она была, возможно, не очень гармоничной...

– Покойная миссис Ли была прикована к постели, не так ли?

– Да, сэр, она вызывала сожаление.

– Дети сильно любили ее?

– Мистер Дейвид был очень предан своей матери, скорее почтикак дочь, чем как сын. После смерти миссис Ли он больше не выдержал жизни здесьи уехал.

– А мистер Гарри? – спросил Пуаро. – Как мистер Гарри?

– Он всегда был немножко диковат и вел себя неприлично, нобыл добросердечным. Боже ты мой, я ведь так испугался, когда кто-то нетерпеливозазвонил колокольчиком у входной двери. Я открыл – перед дверью оказался чужоймужчина, который голосом мистера Гарри сказал: «Привет, Трессильян! Ты все ещездесь?» Совершенно не изменился.

Пуаро почти любовно смотрел на старого слугу.

– Да, вы, наверное, испытали странное чувство. ЩекиТрессильяна покрылись румянцем.

– Иногда мне кажется, сэр, что прошлое вовсе и не прошло. Наэту тему однажды в лондонском театре была пьеса, и в этом есть доля правды,действительно, сэр. У тебя вдруг возникает чувство, что когда-то ты это ужеделал или переживал. Я открываю дверь, потому что звонили, и там стоит мистерГарри или мистер Фарр, или еще кто-то. Я думаю: «Но ведь такое я уже переживалоднажды...»

– Это очень даже интересно, – пробормотал Пуаро.

Трессильян посмотрел на него с благодарностью. Джонсон,теряя терпение, кашлянул и перехватил инициативу в разговоре.

– Я хотел бы уточнить время, в которое произошли некоторыесобытия, – сказал он. – Если я правильно информирован, в столовой находилисьтолько мистер Альфред и мистер Гарри, когда раздался шум наверху. Это верно?

– Этого я действительно не знаю, сэр. Когда я сервировалкофе, все господа еще были в столовой, но это было, должно быть, на четвертьчаса раньше.

– Мистер Джордж Ли звонил по телефону. Вы можете этоподтвердить?

– Кто-то звонил, сэр Когда снимают трубку, у меня в комнаткевозле кухни совсем тихонько звякает звоночек. Я помню, что он звякнул, но потомя не обращал на это внимания.

– Вы не помните, во сколько это было точно?

– Нет, сэр. Вскоре после того, как я подал господам кофе,точнее сказать не могу.

– Не знаете, где находились дамы? Я имею в виду – в этотмомент.

– Миссис Лидия была в гостиной, когда я хотел убрать посудуиз-под кофе. Это было за минуту или за две до того, как я услыхал крик. Онастояла у окна, чуть-чуть отодвинула портьеру и смотрела на улицу.