Хильда Ли улыбнулась ему:

– Ну, личное мнение я могу вам высказать. Сестра моего мужа,Дженнифер, вышла замуж за испанца, Хуана Эстравадоса. Их дочь, Пилар, несколькодней назад приехала сюда. Она очень симпатичная девушка и к тому же, что,пожалуй, важнее всего, – единственная внучка во всей семье старого мистера ЛиОн был восхищен ею и сразу горячо полюбил. На мой взгляд, он захотел оставитьей по завещанию большую сумму, а до этого, в прежнем завещании, едва лиупоминал ее или оставлял ей самую малость.

– Вы знали мать Пилар?

– Нет. Муж ее погиб при трагических обстоятельствах вскорепосле свадьбы. Сама Дженнифер умерла год назад. Пилар осталась круглой сиротой.Поэтому мистер Ли и пригласил ее жить у него здесь, в Англии.

– А остальные члены семьи радушно отнеслись к ней?

– Мне кажется, что все отнеслись к ней хорошо, – спокойносказала Ли. – Ведь приятно, когда в доме живет такой молодой, полный жизненныхсил человек.

– А что сама Пилар? Как вы думаете, ей здесь понравилось?

– Думаю, не очень. Ей, должно быть, здесь довольно холодно инепривычно. Девушка выросла на юге, в Испании.

– Но именно сейчас в Испании как раз не слишком-то уютно, –деловито заметил Джонсон. – И потом – мы ведь хотели послушать ваш рассказ оссоре, миссис Ли.

– Извините меня, пожалуйста, – сказал Пуаро. – Я отклонилсяот темы.

– После того, как мой свекор закончил телефонный разговор,он посмотрел на всех нас и заметил, улыбаясь, что все мы выглядим такиминастороженными. Затем он сказал, что устал и хочет лечь пораньше, поэтому нежелает, чтобы к нему кто-то поднимался сегодня вечером. Он, дескать, хочетотдохнуть перед Рождеством и быть свежим, или что-то в этом роде.

Здесь она сделала паузу и напряженно задумалась.

– А потом он сказал что-то вроде: «... важно, чтобыРождество праздновала вместе вся семья», а затем заговорил о денежных делах. Онсказал, что в перспективе ему придется расходовать на ведение хозяйства больше,и предупредил Джорджа и Магдалену, чтоб они были экономнее Магдалене он сказал,что она могла бы шить свои платья сама. Довольно домостроевская идея, я считаю,и потому понимаю, что это замечание обидело Магдалену. Но он специальноподчеркнул, как хорошо умела обходиться с иголкой и ниткой его собственнаяжена.

– Он кроме этого еще что-то сказал про свою жену? – спросилПуаро.

Хильда покраснела.

– Он сделал презрительное замечание об ее уме. Мой мужгорячо любил мать, и этот выпад вывел его из себя. Затем мистер Ли начал вдругкричать на нас всех. Я, конечно, понимаю, что привело его в такоевозбуждение...

– Что же именно? – вставил слово Пуаро. Она спокойнопосмотрела на него.

– Он был расстроен, что у него нет ни одного внука, которыйсохранил бы его фамилию, – Ли. Я думаю, что эта мысль уже давно точила его, унего накипело и прорвалось. Он кричал на своих сыновей, что все они – старыебабы. Примерно таков был смысл его слов. Мне было больно это слушать, потомучто я чувствовала, как глубоко уязвляет его гордость отсутствиенаследника-внука... А затем мы все вышли из комнаты.

– Значит, тогда вы видели его в последний раз? Она кивнула.

– Где вы были, когда произошло убийство?

– Я была с мужем в музыкальной комнате. Он играл для меня.

– А затем?

– Затем мы услышали, как наверху падает мебель и бьетсяфарфор, ужасный шум. А потом раздался ужасный крик, когда ему перерезалиглотку...

– Крик был таким ужасным? – спросил Пуаро. Вспомните,пожалуйста, не напомнил ли он вам, – Пуаро помолчал в раздумье, – вопль души,попавшей в чистилище?

– Это было гораздо ужаснее... Мне показалось, что этозавопил кто-то, у кого вообще не было души... Нечеловеческий, какой-то животныйвопль...

– Значит, вы считаете, мадам... – серьезно посмотрел на нееПуаро.

Она в замешательстве подняла руку, хотела что-то ответить,но только молча опустила глаза.

***

Пилар вошла с настороженностью животного, который чувствует:где-то западня. Она посмотрела на всех по очереди не столько боязливо, скольконедоверчиво.

Полковник Джонсон пододвинул ей стул.

– Вы понимаете по-английски, не правда ли, мисс Эстравадос?

Пилар широко раскрыла глаза:

– Разумеется, понимаю! Моя мать была англичанкой! И сама ячувствую себя настоящей англичанкой!

Джонсон посмотрел на ее блестящие черные волосы, гордыечерные глаза, полные красные губы и улыбнулся сам. Настоящая англичанка! Неочень-то она похожа на нее, эта мисс Пилар Эстравадос!

– Мистер Ли был вашим дедом, не правда ли? Он пригласил васприехать из Испании, и вы приехали несколько дней назад?

Пилар кивнула:

– Да, это верно. Я пережила кое-какие приключения, преждечем выбралась из Испании! На нашу машину сбросили бомбу, и наш шофер был убитосколками. Там, где у него была голова, осталась только кровавая рана. А посколькуя не могла управлять машиной, мне пришлось пойти пешком. Ненавижу ходитьпешком. Я стерла себе ноги до крови...

– Ну, во всяком случае, вы счастливо добрались сюда, –улыбнулся полковник Джонсон. – Что вам рассказывала мать о вашем деде?

Пилар закивала с сияющим лицом:

– О да, она часто говорила, что он – старый черт! ЭркюльПуаро весело поднял брови.

– А как он вам понравился, мадемуазель, когда вы личнопознакомились с ним?

– Он, конечно, был стар, очень стар, и весь высох, ему приходилосьвсе время сидеть в кресле. Но мне он понравился. Я думаю, что в молодые годы онбыл очень красив, наверное, так же, как вы, – и с этими словами она посмотрелана инспектора Сагдена с неприкрытым и наивным восхищением. Славный полицейскийпокраснел до корней волос от такого комплимента.

Полковник Джонсон еле удержался, чтобы не рассмеяться отвсей души. Это бывало так редко, чтобы его строгого подчиненного кому-тоудавалось вогнать в краску.

– Только он, конечно, не был таким высоким, как вы, – деловитодобавила Пилар.

Эркюль Пуаро тихо вздохнул.

Значит, вы любите высоких мужчин, сеньорита?

О да! – воодушевленно воскликнула Пилар – Мужчина долженбыть высоким широкоплечим и очень-очень сильным.