— Но больше нет ни одной свободной аудитории… —попыталась оправдаться Тося.

Это несомненно было ее ошибкой. Варвара Симеоновна,казалось, только этого и ждала.

— Что значит нет! — взвизгнула старуха. Конечно, увас свои приоритеты! Вы отдали удобную триста четырнадцатую Абдурахманову,этому выскочке! Потому что он мужчина, и вас связывают с ним какие-тосомнительные отношения!

— Какие отношения! — бедная Тося покрыласькрасными пятнами, как внук Татьяны Зосимовны. — Какие могут бытьотношения! Профессор Абдурахманов — старый человек, ему, наверное, пятьдесятлет!

— Мальчишка! — легко отбила удар ВарвараСимеоновна. — Выскочка! Какой он профессор! Он на кафедре всего пятнадцатьлет, а я уже сорок!

— И потом, ему обязательно нужна триста четырнадцатаяаудитория, там стоит специальное оборудование!

— Неважно! — бросила старуха, разворачиваясь инаправляясь к дверям. — Долго, милочка, вы у нас не проработаете!

Дверь за ней с грохотом захлопнулась, и Тося разрыдалась,уронив лицо на ладони.

Почему, ну почему ее окружают такие злые, бесчувственныелюди? И почему так не вовремя заболел внук Татьяны Зосимовны?

Вдруг Тося почувствовала рядом какое-то движение. Поднявголову, сквозь слезы она разглядела симпатичного худощавого мужчину с седымивисками. Конечно, немного староват, но безусловно элегантен, и эти седые вискичрезвычайно шли ему. Тося не слышала, как мужчина вошел в кабинет. Онабеспокойно шмыгнула носом и полезла в сумочку за платком.

— Вот, возьмите, — незнакомец протянул ей бумажныйплаток и сочувственно проговорил:

— Вас довела до слез та старая каракатица, котораятолько что отсюда выкатилась? Бросьте, она не стоит и одной вашей слезинки!Такая очаровательная девушка не должна расстраиваться! Тех, кто вас огорчает,нужно судить военно-полевым судом.

Тося сквозь слезы улыбнулась. Незнакомец подошел еще ближе,склонился над столом и протянул ей плитку дорогого швейцарского шоколада.

— Это чтобы немного подсластить вашу горькую жизнь!

— Да что вы, не надо! — смущенно пробормоталаТося. — А чем я могу вам помочь?

— Во-первых, вы должны мне улыбнуться.

Тося против своей воли действительно улыбнулась.

— Вот, это уже гораздо лучше! А теперь скажите мне, какя могу связаться с Павлом Петровичем Соколовым? Понимаете, я его ста??ый друг иприехал в ваш город всего на два дня. Мне очень хотелось увидеться с Пашей, а унего дома телефон не отвечает…

Незнакомец был такой милый, такой обходительный, что Тосенепременно захотелось ему помочь. Кажется, профессор Соколов вчера говорил, чтонесколько дней он будет жить у друзей, и на всякий случай оставил телефон.

Чтобы его можно было найти, если он вдруг срочно понадобитсяинститутскому начальству. Правда, он сделал страшные глаза и просил ни в коемслучае никому этот телефон не давать, но этот мужчина с седыми висками такойобаятельный, и кроме того, он ведь старый друг профессора…

— Вы с ним вместе учились? — спросила Тося скорееиз любопытства, чем из осторожности, просматривая свою записную книжку.

— Учились, да… — несколько неопределенным тоном ответилнезнакомец, следя за ее руками, — учились и работали…

— Так вы тоже преподаватель? — оживленно поинтересоваласьТося.

— Преподаватель, да.., ну как там, вы нашли еготелефон?

— Да, вот он! — и Тося продиктовала незнакомцусемь цифр.

* * *

У Марии Петровны, соседки Надежды Лебедевой, была в жизниодна, но очень большая забота. Это была ее племянница Липа, дочь давно умершей,любимой, хотя и двоюродной сестры Гликерии. Марья Петровна после смертиГликерии чувствовала ответственность за судьбу бедной девочки и стараласьпринимать в ней участие. Ее беспокоили две вещи — замужество Липы и еежилплощадь.

С замужеством у бедной сиротки никак не получалось. Иногдана ее горизонте ненадолго возникали какие-нибудь мужчины, правда, на взглядМарии Петровны, оставлявшие желать лучшего, но несмотря на все Липочкиныстарания, довести хотя бы одного из них до ЗАГСа никак не получалось. Беднойсиротке было уже немного за сорок, она отличалась завидным аппетитом, а поэтомувесьма крупными габаритами и могучим телосложением. Говорила Липочка густымбасом, волосы красила в интенсивный красно-оранжевый цвет и завивала на крупныепластмассовые бигуди С жилплощадью у нее тоже не все было благополучно. Онапроживала в черте города, но в деревенском домике, нуждающемся в ремонте иплохо приспособленном для жизни. Например, так называемые удобстварасполагались во дворе, в выкрашенной зеленой масляной краской дощатой будочке.В холодное время года такое расположение удобств представляло собой большоенеудобство, а холодное время в нашей климатической полосе тянется очень долго.Единственным свидетельством прогресса в ее жилище был телефон, который когда-тодавно сумела установить энергичная Гликерия.

Когда наступили новые времена и в ближайших пригородах какгрибы стали расти роскошные коттеджи и загородные дома «новых русских», МарияПетровна на какой-то момент вообразила, что кто-нибудь из них купит Липочкиндомик, чтобы выстроить на его месте грандиозный особняк, и племянница наконецсможет приобрести нормальную квартиру, но этим мечтам не суждено былоосуществиться, совсем рядом с Липочкиным домом находился действующий химическийкомбинат, и «новые русские» почему-то совершенно не жаждали строить своиособняки в таком соседстве.

Узнав от Лебедевой о временно поселившемся у той приятелемужа, приличном непьющем мужчине, находящемся, по словам Надежды, в состоянии развода,Мария Петровна встрепенулась, как старая полковая лошадь при звуке трубы, ирешила, что наступил решительный момент. Она позвонила племяннице и срочновызвала ее к себе. На все Липочкины вопросы она по телефону ничего не ответила,только повторяла:

— Приезжай, не пожалеешь!

Та не заставила себя ждать и вскоре появилась, вооруженнаянедавно испеченным маковым рулетом.

Мария Петровна окинула племянницу с головы до ногпридирчивым взглядом и вкратце обрисовала ситуацию.

— Мужчина приличный, — закончила она, непьющий, аэто уже половина дела. И можно сказать, что уже свободный. Надежда сказала, чторазвод — дело буквально нескольких дней.

— А из себя-то как — ничего? — поинтересоваласьплемянница, наливая себе третью чашку чая.

— Ничего, ничего, — со знанием дела подтвердилаМария Петровна, — да в нашей ситуации это вообще не главное, а главноедело, не упустить его. А то, сама понимаешь, как только разъяснится, чточеловек свободный, так тут сразу набегут всякие.., ты, Липочка, главное, проявиинициативу. Как увидим, что он пришел, — сразу к нему в квартиру позвони,так, мол, и так, я ваша соседка, так не можете ли вы по-соседски помочь.Скажем, тостер починить или кофемолку…