Таким образом, сыновья Феанора под водительством Маэдросабыли владыками Восточного Белерианда, но народы их жили в то время большейчастью в северных его землях, а на юг ездили только чтобы поохотиться в зеленыхдубравах. Жили, однако, на юге Амрод и Амрас, во время Осады редко появлявшиесяна севере; туда же по временам наезжали и другие эльфийские владыки, дажеиздалека, ибо были те земли хоть и дики, но красивы. Чаще всего появлялсяФинрод Фелагунд, любитель странствий, — он заходил даже в Оссирианд, иЗеленые Эльфы дарили его своей дружбой. Но никто из нолдоров, пока владения ихбыли целы, не пересекал Эред Линдон; и в Белерианд почти не доходило вестей отом, что творится в восточных землях.

Уже говорилось о том, как, ведомый Ульмо, Тургон из Нэврастанашел тайную долину Тумладэн; та долина (как стало известно позже) лежала квостоку от верховьев Сириона, в кольце гор, высоких и крутых, и ни одна живаятварь не забредала туда — лишь залетали орлы Торондора. Но был там глубинныйпуть, пробитый в подгорной тьме водами, что стремились к струям Сириона; иТургон отыскал тот путь и вышел на зеленую равнину меж гор, и увиделостров-холм твердого камня — долина в древние дни была озером. Тут понялТургон, что нашел место, о котором грезил, и решил построить там прекрасный городв память о Тирионе на Туне; однако он возвратился в Нэвраст и жил там покойно,хотя мысли его и были все время преклонены к исполнению мечты.

И вот, после Дагор Аглареб, непокой, что Ульмо вложил всердце Тургона, возвратился к нему, и он собрал самых стойких и умелых изсвоего народа и тайно повел их в скрытую долину, и там начали они строитьгород, который замыслил Тургон; они выставили стражу вокруг долины, и никто немог узнать об их трудах, и чары Ульмо, струящиеся в Сирионе, защищали их.Тургон, однако, жил большей частью в Нэврасте, пока, наконец, через пятьдесятдва года тайных трудов, город не был построен. Говорят, что Тургон хотелназвать его на языке эльфов Валинора Ондолиндэ, Утес Поющей Воды, ибо холмукрашали фонтаны; но в наречии синдаров имя его изменилось и превратилось вГондолин, Тайный Утес. Тургон готовился уйти из Нэвраста и покинуть чертоги вВиниамаре у моря; и Ульмо вновь явился к нему, и говорил с ним. И сказал так:"Теперь ты пойдешь, наконец, в Гондолин, Тургон; я же утвержу свою властьв долине Сириона и во всех окрестных водах, так что никто не заметит твоегопути, как никто не отыщет тайного хода против воли твоей. Дольше всех державэльдалиэ будет противостоять Морготу Гондолин. Но не давай чрезмерной любви кделу рук твоих и к мечтам твоим овладеть тобой, и помни, что истинная надежданолдоров лежит на Западе и грядет из-за Моря".

И предостерег Ульмо Тургона, что и на нем лежит ЖребийМандоса, который Ульмо не в силах отвести. "А потому, — сказалон, — может случиться, что проклятие нолдоров отыщет тебя до срока, иизмена родится в стенах твоих. Тогда им будет грозить огонь. Но, если опасностьэта станет воистину близка — придет из Нэвраста некто и упредит тебя, и черезнего над гибелью и пламенем родится надежда Людей и Эльфов. Посему оставь вэтом доме меч и доспех, дабы в грядущие дни он мог найти их; по ним ты узнаешьего и не обманешься". И Ульмо объяснил Тургону; каковы должны бытьоставляемые здесь шлем, кольчуга и меч.

Потом Ульмо вернулся в море, а Тургон выслал вперед весьсвой народ, почти треть нолдоров, последовавших за Финголфином, и еще большеечисло синдаров; тайно уходили они отряд за отрядом, прячась под сенью ЭредВэтрина, и незамеченными приходили в Гондолин, и никто не знал, куда ониделись. Последним поднялся Тургон, тихо прошел со своим двором сквозь холмы,миновал горные врата — и они захлопнулись за ним.

И после долгие годы никто не проходил там — одни толькоХурин и Хуор; и никогда не выступало оттуда воинство Тургона — до Года Скорби иСлез, более трехсот и пятидесяти лет спустя. Но за кругом гор народ Тургона роси процветал, и росло в неутомимых трудах их мастерство, так что Гондолин наАмон Гвареф стал воистину прекрасен и достоин равняться даже с ТириономЗаморским. Высоки и белы были стены его, гладки лестницы, величественна,стройна и мощна Башня Владыки. Там, играя, сияли фонтаны, а во дворах Тургонастояли изваяния Дерев древности, исполненные с эльфийским мастерством самимТургоном; то Дерево, что он сделал из золота, звалось Глингал, другое же, сцветами из серебра — Бельфиль. Но прекраснее всех див Гондолина была Идриль,дочь Тургона, прозванная Среброножка, чьи волосы были, как злато Лаурелинаперед приходом Мелькора. Так в блаженстве долго жил Тургон; Нэвраст же опустели оставался пустым до самого разорения Белерианда.

Покуда тайно возводился город Гондолин, Финрод Фелагундтрудился в недрах Наргофронда; сестра же его Галадриэль жила, как было сказанопрежде, в царстве Тингола, в Дориафе. Порой Мелиан беседовала с нею о Валинореи блаженстве прежних дней; но за темный час гибели Древ Галадриэль не заходила,а всегда умолкала. И вот однажды Мелиан сказал: "Какое-то горе постиглотебя и твоих родичей. Это я понимаю, но все остальное от меня скрыто — ибо низреньем, ни мыслью не могу я увидеть то, что произошло или происходит наЗападе: тенью накрыты земли Амана, и тень легла на воды морские. Почему тыскрываешь что-то от меня?"

— Потому, что горе это миновало, — отвечалаГаладриэль, — и я хочу радоваться здесь, а не тревожить радостьвоспоминаниями. Ведь, возможно, еще много горя ждет впереди, хоть сейчас исияет надежда.

Тут Мелиан взглянула ей в глаза и молвила так:

— Не верю я, что нолдоры пришли посланцами валаров, какговорилось вначале, хоть и явились они в час нашей нужды. Ибо никогда не поминаютони валаров, а их верховные владыки не принесли Тинголу вести ни от Манвэ, ниот Ульмо, ни даже от Ольвэ — королевского брата — и его народа, что ушел заморе. За что, о Галадриэль, был высокий народ нолдоров изгнан из Амана? Иликакое-то лихо лежит на сынах Феанора, что они столь надменны и люты? Не близкали я к правде?

— Близка, — сказала Галадриэль, — разве чтомы не были изгнаны, а ушли по своей воле и против воли валаров. А вела насчерез великие опасности и гнев валаров одна цель: отомстить Морготу и отобратьпохищенное им.

И Галадриэль поведала Мелиан о Сильмарилях и убийстве короляФинвэ в Форменосе; но ни словом не обмолвилась она ни о Клятве, ни о Резне, нио сожжении кораблей в Лосгаре. Мелиан, однако, сказала:

— О многом теперь рассказала ты мне — и все же япрозреваю большее. Ты опустила завесу на долгий путь из Тириона, но видится мнетам зло, о котором Тингол ради безопасности своей должен знать.

— Возможно, — вздохнула Галадриэль. — Но неот меня.

И Мелиан более не говорила с ней об этом, но открыла Тинголувсе, что узнала о Сильмарилях.

— Великое это дело, — скзала она, — поистине,более великое, нежели мнится самим нолдорам. Ибо Свет Амана и судьба Ардызаключены ныне в этих творениях Феанора; и предрекаю я — никакими усилиямиэльдаров не обресть их вновь, и прежде чем их вырвут у Моргота, мир будетразрушен в грядущих битвах. Узнай же: они сгубили Феанора, полагаю, еще многодругих, но первой из смертей, что принесли они и еще принесут, была смертьФинвэ, твоего друга. Моргот убил его пред тем, как бежать из Амана.