Во дни Мерет Адэртада много держалось советов и много былопринесено клятв в дружбе и союзничестве; и рассказывают, что на том празднестведаже нолдоры говорили на Сумеречном языке, так как быстро выучили наречиеБелерианда, а синдарам язык Валинора давался с трудом. Нолдоры были веселы иполны надежд, и многим тогда казалось, что справедливы речи Феанора,призывавшие их искать дружбы и владений в Средиземье; и действительно, за темпоследовали долгие годы мира, когда мечи нолдоров защищали Белерианд от ударовМоргота, и сила того таилась за вратами Ангбанда. В те дни веселье царило подновыми Луною и Солнцем, и все вокруг радовалось; но на севере по-прежнемуклубилась Завеса Тьмы.

Прошло еще тридцать лет, — и сын Финголфина Тургонпокинул Нэвраст, где жил тогда, и отыскал своего друга Финрода на острове ТолСирион; и они вместе отправились на юг вдоль реки, так как устали от северныхгор; и вот, за Полусветным Озерьем близ вод Сириона их застигла ночь, и онилегли на берегу его под вешними звездами. Ульмо же, поднявшись по реке,погрузил их в глубокий сон и тяжкие грезы; непокой снов остался с ними и послепробуждения, но они ничего не сказали друг другу, ибо воспоминания были смутны,и каждый думал, что Ульмо послал весть ему одному. Но всегда были они втревоге, и сомненья в грядущем терзали их, и они часто бродили одни в нехоженыхземлях, ища повсюду тайные урочища, ибо казалось каждому, что ему веленоподготовиться к дням лиха и основать твердыни, дабы Моргот, выйдя из Ангбанда,не сокрушил северных воинств.

А надо сказать, что время от времени Финрод и его сестраГаладриэль гостили у своего родича Тингола в Дориафе. Финрод дивился мощи ивеличию Менегрота, его сокровищницам, оружейням и многоколонным залам из камня;и пришла ему мысль построить просторные подгорные чертоги за всегда охраняемымивратами в каком-нибудь глубоком и никому не ведомом месте. Проэтому он открылсяТинголу, поведав ему о своих снах. И Тингол рассказал ему об узком ущельеНарога и пещерах под Большим Фарофом в крутом западном берегу, а когда Финродуходил, — дал ему проводников, чтобы отвести его в то место, о котором ещемало кто знал. Так пришел Финрод в Гроты Нарога и стал строить там залы иоружейни по образу твердынь Менегрота; и крепость эта была названа Наргофронд.В этих трудах Финрода помогали гномы Синих Гор; и их хорошо одарили, ибо Финродпринес из Тириона больше сокровищ, чем любой принц нолдоров. В те времена былосделано для него и Наугламир, Ожерелье Гномов, самое прославленное гномьеизделие Предначальной Эпохи. На его золотой основе сияли бессчетные самоцветыВалинора, сила же, заключенная в нем, делала его невесомым для того, кто егоносил, и на любой шее лежало оно изящно и красиво.

Там, в Наргофронде, и поселился со своим народом Финрод, игномы дали ему прозвище Фелагунд, Властитель Пещер; имя это он носил до самойсмерти. Но Финрод Фелагунд был не первым, кто обитал в пещерах у реки Нарог.

Галадриэль не ушла с ним в Наргофронд, ибо в Дориафе жилЦелеборн, родич Тингола, и они полюбили друг друга. Поэтому она осталась вПотаенном Королевстве, с Мелиан, и многое узнала от нее о Средиземье.

Тургон же помнил город на холме, Тирион Прекрасный с егомаяком и древом, а потому не нашел, что искал, и, возвратившись в Нэвраст,покойно сидел в Виниамаре близ берега моря. И на следующий год Ульмо сам явилсяему и повелел вновь идти одному в Долину Сириона; Тургон отправился в путь и,ведомый Ульмо, отыскал потаенную долину Тумладэн в Окружных Горах, в центрекоторой стоял каменный холм. О той долине он до поры никому не сказал, но ещераз вернулся в Нэвраст и начал на тайных советах создавать план города,подобного Тириону на Туне, по которому в изгнании томилась его душа.

А тем временем Моргот, поверив донесениям соглядатаев о том,что владыки нолдоров странствуют по Белерианду, не помышляя о войне, устроилиспытание сил и бдительности своих врагов. Еще раз, внезапно, двинулась егомощь: содрогнулись земли севера, и из трещин вырвался огонь, и Железные Горыизрыгнули пламя; и орки двинулись через Ард-Гален. Оттуда они ринулись назападе вниз по Сириону, а на востоке — через земли Маглора, в ущелье межхолмами Маэдроса и отрогами Синих Гор, но Финголфин и Маэдрос не дремали, ипокуда другие выслеживали отдельные банды орков, что проникли в Белерианд итворили в нем лихо, они с двух сторон обрушились на главное войско,штурмовавшее Дортонион; победили прислужников Моргота, обратили их в бегство инаголову разбили, уничтожив всех до единого у самых врат Ангбанда. Такова былатретья великая битва в Войнах Белерианда, которую назвали потом Дагор Аглареб,Достославной Битвой.

Это была победа — но и предостережение; и принцы вняли ему,и после упрочили свой союз, укрепили и усилили заставы, начав осаду Ангбанда,длившуюся почти четыреста лет. Долгие годы после Дагор Аглареб никто из слугМоргога не осмеливался выйти за врата Ангбанда, страшась владык нолдоров; иФинголфин похвалялся, что если не будет среди них предательства, Моргот никогдане скроется от союзных эльдаров и не захватит их врасплох. Однако нолдоры немогли ни взять Ангбанд, ни вернуть Сильмарили, и в годы Осады война никогдаполностью не прекращалась, ибо Моргот создавал новые лиха и время от временииспытывал силу своих врагов. К тому же, кольцо вокруг твердыни Моргота никогдаполностью не замыкалось, — Железные Горы, из огромной морщинистой стеныкоторых выдавались пики Тангородрима, защищали крепость с обеих сторон, а снеги лед делали их неприступными для нолдоров. Поэтому с тыла, на севере Моргот неимел врагов, и его шпионы время от времени пользовались тем путем и окольнымитропами пробирались в Белерианд. И, более всего желая сеять страх и рознь межэльдарами, он велел оркам захватывать живыми и доставлять связанными в Ангбандвсех, кого удастся схватить; и иных эльдаров он так запугал одной жутью своеговзгляда, что им не нужно было цепей, — они жили в постоянном страхе предним и исполняли его волю, где только могли. Так Моргот узнал о многом из того,что случилось после бунта Феанора, и он радовался, ибо видел семена разлада межсвоих врагов.

Пробежала почти сотня лет с Дагор Аглареб, — и Морготзамыслил захватить Финголфина врасплох, а так как знал о бдительности Маэдроса,то послал войско на снежный север, и оно повернуло на запад, а после — на юг испустилось к берегам залива Дрэнгист, тем путем, которым Финголфин шел соВздыбленного Льда. Так проникли они в Хифлум с запада, но их вовремя выследили,и Фингон ударил на них в горах близ устья залива, и большинство орков былосброшено в море. Бой тот не числится среди великих битв, ибо орков былонемного, и лишь часть народа Хифлума билась там. А после настал долгий мир, иАнгбанд не нападал открыто, ибо Моргот понял, что оркам без поддержки невыстоять против нолдоров; и он стал искать новых путей.

И вот, после еще ста лет, из врат Ангбанда выполз в ночьГлаурунг, первый из огненных драконов Севера. Он был еще юн и не достиг полнойдлины, ибо долга и медленна жизнь драконов, но эльфы в смятении бежали пред нимк Эред Вэтрину и Дортониону; и он опустошил степи Ард-Галена. Тогда Фингон,принц Хифлума, выехал против него с лучниками; окружив дракона, они засыпалиего стрелами, и Глаурунг не мог вынести этого, ибо доспех его не был ещедостаточно крепок, — он бежал в Ангбанд и долгие годы не выползал оттуда.Фингон прославился, а нолдоры радовались, ибо немногие провидели в этой новойтвари грядущую опасность. Моргот, однако, был недоволен, что Глаурунг раскрылсебя раньше времени; и после его поражения настал Долгий Мир, длившийся почтидвести лет. В то время случались лишь стычки на границах, и Белерианд процветали богател. За оградой своих северных воинств нолдоры строили жилища и крепости,и много дивного было сделано в те дни, и сложены стихи, и повести, и книгизнаний. В многих землях нолдоры и синдары стали смешиваться в единый народ иговорили на одном языке, хотя различия меж ними оставались: нолдоры были крепчетелом и духом, более стойкие воины, прозорливы и мудры; они строили из камня илюбили горные склоны и просторы степей. А синдары лучше играли и пели, и голосау них были красивей, — но не красивей, чем у сына Феанора Маглора — и онилюбили леса и берега рек; некоторые же Сумеречные Эльфы все еще бродили, нигдене задерживаясь подолгу, и пели на ходу.