Убийство на почве ревности? О его женщинах я ничего незнала. Я даже не могла припомнить какую-нибудь из них. Впрочем, была какая-тоТаня… да, Таня, она преподавала в пединституте, на худграфе, высокая, худаяженщина, производившая странное впечатление. Андрей всячески потешался над ней,и видеть это было неприятно. Что ж, она, не выдержав насмешек, его и убила?Чепуха, откуда у преподавательницы пединститута пистолет? Из слов Перфильевойследует, что ее подруга видела в дверной глазок мужчину. Хотя… вовсе необязательно. Неведомая женщина могла сказать подруге: видела убийцу, а тавосприняла по-своему. Убийца, значит, мужчина. Пожалуй, это стоит прояснить.Только захочет ли говорить со мной эта самая Женя? Проще обратиться к Севке,хотя если она со мной говорить не пожелает, то с кем-то из милиции и подавно… Ктому же обращаться к Севке мне очень не хотелось. Его постоянное присутствие вмомент странных или загадочных событий меня настораживало: в случайныесовпадения я не верю, а здесь их было чересчур много.

– Не можешь ты думать о Севке такое, – одернула ясебя,

но не думать уже не могла.

Придется самой разбираться во всем этом… Господи, если быпять лет назад эта Женя рассказала в милиции о том, что видела… Я провела рукойпо лбу, словно пытаясь избавиться от наваждения. Лучше бы мне вовсе не знатьэтого. Нет! Я хочу знать… хочу знать, кто убил Андрея и кто подставил Илью. Этоодин и тот же человек: иначе, как объяснить факт, что пистолет оказался вмашине моего мужа? В общем, я должна попытаться поговорить с этой женщиной.

Во двор дома, где раньше жил Андрей, въезжать оказалосьжутковато. Я не была здесь пять лет, за это время мало что изменилось: та жебольшая клумба в центре двора с яркой настурцией и космеей, те же скамейки поддвумя липами и пенсионеры на скамейках тоже, по-моему, прежние. Веселая ватагаребятишек носилась по двору под громкий визг.

– Да уймитесь вы! – прикрикнула на них грозноговида тетка, выгуливающая возле подъезда белого пуделя, и неодобрительнопосмотрела на меня.

Я пристроила машину в сторонке и еще несколько минут сидела,собираясь с силами. Потом решительно зашагала к подъезду, где раньше жилАндрей.

Дверь его квартиры новые хозяева обили светлым дерматином,два замка, глазок… Я посмотрела на дверь напротив, вздохнула и решительнопозвонила.

Открыли не сразу, я уже хотела уйти, и только мысль о том,что хозяйка должна быть дома, раз неважно себя чувствует, заставила меняпозвонить еще раз. Наконец дверь открылась, и я увидела мальчишку лет шести. Незнаю почему, но ребенка я увидеть не ожидала и смутилась. Он посмотрел на менябез удивления и интереса, а я сообразила спросить:

– Тетя Женя дома?

– Бабушка? – сказал он. – Дома. Она в своейкомнате, – и повел меня темным коридором.

Женщина сидела в постели, откинувшись на гору подушек, ивязала носок. Спицы мелькали в ловких руках, она взглянула на нас поверх очкови вроде бы не удивилась.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Здравствуйте, – ответила женщина и отложилавязание. Я вошла в комнату, а мальчишка исчез.

– Простите, что беспокою вас, – с лихорадочнобьющимся сердцем начала я. – Я знаю, вы неважно себя чувствуете…

– Какое там неважно, – перебила меня женщина,махнула рукой и добавила весело: – Помру скоро. А извиняетесь вы зря.Проходите, поговорить я очень рада. Дочка весь день на работе, внук на улице, ая вот одна. Хорошо, когда соседки зайдут, только ведь летом все на даче. Одинтелевизор…

Я села на стул и оглядела комнату. Чистенько, уютно, повсюдусалфетки, вязанные крючком. Моя бабушка тоже любила такие.

– Евгения… простите, не знаю вашего отчества.

– Ну его, зовите тетя Женя, мне привычнее…

– Тетя Женя, я вот по какому поводу поговорить пришла…Сегодня была у вашей подруги Раисы Ивановны и… в общем, она мне сказала… выпомните убийство вашего соседа, Андрея?

– Помню, – внимательно глядя на меня, ответилатетя Женя, вздохнула и добавила: – Конечно, помню. Что, проболталась Ивановна?А ведь как меня стращала… через нее я грех на душу взяла, теперь помиратьстрашно… И так грехов не счесть, а тут такое…

Я слегка растерялась, думала, придется долго уговаривать этуженщину, или она и вовсе не захочет общаться со мной, и вдруг она самазаговорила о том, что так меня волновало.

– Не могли бы вы рассказать поподробнее? –попросила я.

– Вы ведь не из милиции? – задала она встречныйвопрос.

– Нет. – Лгать ей мне совершенно не хотелось.

– Выходит, я не ошиблась, вы его жена? Того, что заубийство посадили?

Признаться, я очень удивилась такой прозорливости, торопливокивнула и замерла, а тетя Женя продолжила:

– То-то я смотрю, лицо ваше мне знакомо. Вы ведь кАндрею часто заходили, верно? Может, не обращали внимания на нас, стариков, амы-то ведь все примечаем. Сидишь на скамейке, за внуком присматриваешь, ну и нетолько за внуком, само собой. У нас, старух, один общий грех: любопытство.

– Это не самый большой грех, – улыбнулась я.

– Может, и не самый, – согласилась тетяЖеня. – Вы что же, сами все узнать решили? Небось не просто так у Раисыоказались?

– Не просто, – покаялась я.

– А муж? Все еще в тюрьме?

– Скоро выходит, через несколько дней.

– Зачем же тогда… или думаете виновного сыскать,отомстить и все такое прочее? Вот тут в одном кино такое показывали.

– Не в этом дело, тетя Женя, – начала я, пытаясьотыскать нужные слова. – Муж со мной развелся, за все время, что в тюрьменаходится, ни разу не написал. Значит, считает меня виноватой. Может, я ивиновата, да вот беда, не знаю, в чем. Одно я знала и тогда, и сейчас: мой мужАндрея не убивал.

– Ясно, – кивнула тетя Женя, взялась за вязание,но тут же отложила носок в сторону. – Что не убивал, это точно. Потому чтоего фотографию мне показывали, но это вовсе не тот был, кого я видела тойночью. А милиционеры все такие суетливые были, слова сказать не давали, самиспрашивали, сами и отвечали. Да если б хоть один со мной по-людски поговорил,разве бы я скрыла? Характер не тот. А они… Конечно, грех людей винить, самахороша. Испугалась я очень, вот беда. Внук еще совсем маленький, дочка сильноболела, мужиков в квартире нет, вот и подумала, придут ночью и убьют всех, имальчонку не пожалеют. А тут еще мужа Раисы убили, ну я и вовсе перепугалась.Да и подруга твердила: «Молчи лучше», вот и молчала…