– Мне никакой квитанции не выписывали.

– О, нет! – простонал Петр. – Только неговорите мне, что вы не потребовали ее…

– Нет, – выдавила Аня. – Я просто взяладеньги и ушла.

– Теперь понятно, почему вас не ограбили… – Онсокрушенно покачал головой. – Потому что вас обдурили! Или как сказали бынекоторые из моих клиентов, киданули, как последнюю лохушку.

– Ничего меня не киданули, – обиделась она. –Мне дали шесть тысяч наличными.

– За все?

– Естественно.

– Я, конечно, не видел ваших находок, но на стопроцентов уверен, что вам недоплатили как минимум в пять раз… А то и больше…

– Как? – ахнула Аня. – Не может быть!

– Анечка, именно поэтому я вам и говорю, что перед тем,как что-то предпринимать, надо советоваться со знающими людьми. Вот если бы вы пришлико мне, все рассказали, я бы нашел солидного антиквара, который оценил бы вашинаходки и заплатил за них настоящую цену. Либо помог бы пристроить их нааукцион или порекомендовал коллекционеров, бронзу многие собирают… А теперь уженичего не поделаешь!

Аня привалилась виском к стеклу и, искоса посмотрев наплотно сжатый рот Петра, извиняющимся тоном проговорила:

– Не переживайте вы за меня так… Мне все равно такаякуча денег принесла бы одно расстройство! Я с шестью-то тысячами не знала, чтоделать, а уж с тридцатью… – Она не договорила, только махнула рукой.

Петр хотел возразить, напомнив ей, что только пять минутназад она хотела нанять частного сыщика, который запросил бы гораздо большешести тысяч, но промолчал: теперь, когда в нем улеглось раздражение, он понял,что перестарался со своими нотациями. Девушка и так напугана, издергана,растеряна, опустошена – ведь в ее тихой, размеренной жизни за две неделипроизошло столько событий, что она совершенно выбита из колеи. Мало того, чтоона стала наследницей квартиры, мало того, что ее чуть не сожрали с потрохамипредполагаемые родственнички, мало того, что она узнала головокружительнуюправду о себе, так она еще обнаружила трупы двух убитых старух. И все это закакие-то две недели! От такого у любого поедет крыша. Не говоря уже о стольнервной, неуверенной, робкой барышне, как Аня Железнова. Так что долг ПетраМоисеева как адвоката и человека поддержать бедняжку, потому что больше ейпомощи ждать неоткуда.

– Простите меня, Аня, я не должен был так грубо себявести, – выдавил из себя Петр. – Я дурак.

– Да что вы, Петр Алексеевич… – смутиласьАня. – Не надо так… Это я во всем виновата…

– Я просто хотел вас предостеречь от необдуманныхпоступков…

– Я понимаю. И обещаю больше их не совершать.

– Вот и славно. – Он ободряюще ейулыбнулся. – Значит, все у вас будет хорошо!

Она состроила саркастическую гримаску, как бы давая понять,что у нее никогда все хорошо не будет, а после того как на ее лицо вернулосьпривычное растерянное выражение, спросила:

– Петр Алексеевич, а что вы про Лизавету Петровнунедавно говорили, я что-то не поняла?

– Я сказал, что Голицыну скорее всего зарезали из-за ееантиквариата, она была частой посетительницей ломбарда, и милиция считает, чток ней наведались по наводке кого-то из работников. Если вы заметили, на ее телеследы пыток, это наводит на мысль, что из нее вытряхивали сведения о том, гдеспрятаны оставшиеся ценности…

– Вы в это верите?

– Хорошая версия, мне она кажется самой перспективной.

– А мне нет, – выпалила Аня. – Потому что яуверена, что пострадала Голицына из-за меня.

– А вы-то тут при чем?

– Кому-то очень не хотелось, чтобы я узнала правду осебе! Потому Лизавету Петровну и убили именно сегодня…

– Аня, Аня, – предостерегающе замахал рукой Петр,для чего ему даже пришлось оторвать ее от руля. – Не надо фантазий! Онипопахивают манией величия…

– Никакие это не фантазии, а мания величия тут вообщени при чем, – нахохлилась она. – Просто две смерти, ее и бабусина,как-то связаны. А единственное связующее звено между ними – правда обо мне.

– Звеньев гораздо больше, просто вы не знаете. Первое –они давно знакомы, значит, у них могли быть общие недруги. Это, конечно, самоеслабое звено, но все же… Второе – обе жили в одиночестве, значит, могли статьжертвами случайных грабителей и мошенников – одинокие старухи в наше времяотносятся к группе риска. И наконец, третье – обе они владели антикварнымивещичками, обе были клиентками ломбардов, то есть могли попасть в поле зренияодного и того же алчного человека или банды грабителей, работающих в связке сювелиром. Последнее как раз наиболее вероятно.

– Очень складно, – кивнула головой Аня. –Только вы одного не учли: ни один грабитель, работающий в связке с ювелиром, незарежет свою жертву старинным кинжалом!

– Голицыну убили кухонным ножом.

– Ее – да, а Элеонору Георгиевну – раритетным кинжалом.Как сказали о нем менты: старинное боевое оружие, стоит бешеных денег…

– Я не знал об этом, – признался Петр. – Мнепросто сообщили, что ее убили ударом ножа в сердце…

– И ту и другую – заметьте, Петр Алексеевич, – иту и другую убили ударом ножа в сердце! Вам не кажется это странным? Две давниеподружки в один месяц умирают одинаковой смертью…

Петр задумался. Если Анины размышления верны, то делопринимает скверный оборот. Он-то считал, что смерть обеих подруг лишь нелепаяслучайность, а теперь получается – не случайность, и не нелепая, а тщательнопродуманная закономерность. И еще: убийство Новицкой имеет смысл, то есть еемогли убрать жаждущие мифических бриллиантов родственники (они же не знали, чтостаруха ничего им не оставила), но зачем зарезали Голицыну, у которой никакихнаследников не было? Напрашивается один вывод: чтобы заткнуть рот. Но заткнуть,предварительно выманив какую-то информацию, – следы пыток на теле говорятсами за себя…

Что же хотел узнать убийца: местонахождение фамильныхдрагоценностей или правду об Анином происхождении?

– Аня, знаете что… – заговорил Петр после долгихраздумий, – давайте-ка съезжайте с квартиры. Зря мы поторопились свселением!

– Почему? Вы же сами говорили, что проблем не будет…

– Юридических – нет, но вы можете пострадать… И почемуя раньше об этом не подумал?!

– Я могу пострадать и вне квартиры. Если кто-то менявознамерился убить, то убьет. Либо по дороге на работу, либо на пути домой.Меня можно сбить машиной, сбросить под поезд метро, стукнуть кирпичом поголове, подкараулив в темном переулке…

– Все равно вам лучше вернуться в коммуналку, там покрайней мере вы не одна, у вас куча соседей…

– Петр Алексеевич, я не думаю, что убийца будетохотиться и за мной. Зачем ему я?