– А не на рынок ли она спешит? – задумчиво пробормотал он, глядя ей вслед. «Я, наверное, ничего и не теряю…» – юноша чуть ускорил шаг, – «тут на каждой развилке, кажется, по корчме. Если ребят там пока нет, остановлюсь просто в любой из них», – и тут он снова с тоской подумал, что лучше бы переночевал на ковре, расстеленном прямо на земле, под столом и с медвежьей шкурой в ногах, чем на самой-самой мягкой и нежной перине в дорогом постоялом дворе.

Чутьё его не обмануло: женщина действительно шла на широкую, просторную, украшенную такими же флажками площадь. Прямо по пути у её края стояло какое-то подобие сцены, и были разбиты шатры вокруг. Он принялся вглядываться в ткани в поисках знакомых узоров, но, к своему огорчению, так их и не нашёл.

«Это и неудивительно», – тоскливо думал он, неторопливым шагом прогуливаясь вокруг шатров, – «две дороги я проехал, да и из деревень я ушёл практически мгновенно… Гней, верно, сейчас только в городок свой второй зашёл. Интересно, встретил ли он кого такого же странного?». Чуть поодаль он заметил ещё одну сцену: без деревянных подмостков, просто расчищенную от травы землю и несколько лавок перед ней. Похоже, на центральной будут более важные гости, а здесь смогут выступить все желающие. Прямо сейчас на ближайшей к сцене лавке сидело несколько стариков, а на земле, сопя и переругиваясь, несколько людей убирали музыкальные инструменты. Фауст с любопытством подошёл к сцене и сел на свободную лавку, наблюдая за артистами.

– Ты глянь-ка, ещё зрители подошли, – проворчал мужчина, отряхивавший от земли огромный барабан. – Опоздал ты, парень.

Фауст покачал головой.

– На то, куда хотел, я пришёл вовремя, – он улыбнулся. – Не расскажете, когда ярмарка будет? На новолуние ведь?

– На новолуние надобно работать уже снова пойти, – отмахнулась низкая светловолосая девушка, поправив ремень от гуслей на плече и встав в полный рост, – праздники за день до того кончатся. Послезавтра открывают площадь. Ты что, всё пропустил в прошлом году?

– Вот как… – задумчиво отозвался мастер. Выходит, ребята не то что не успеют – они ведь даже не будут знать, что едут не к тому дню. – Пропустил, пожалуй. А что же, здесь любой желающий умения показать может?

– Да, коли в очереди выстоит, – хмуро отозвался мужик с барабаном. Он наконец совладал с инструментом и тоже поднялся на ноги. Рядом с девушкой он был просто огромным, выше головы на три, не меньше. – Здесь зрителей не так много, конечно, как на площади, зато мзды в казну платить не надо. А что, тоже выступаешь?

– Да, я… – Фауст осёкся. Не говори ни с кем, наказывала госпожа, везде враги. Но разве молчащий на расспросы человек не вызовет больше подозрений? Хотя, пожалуй, свои обычные разговоры про волшебство, и правда, стоит умерить, – я фокусник. Скоморох.

– Не видали тебя раньше, – улыбнулась женщина с лютней, присевшая рядом, – нездешний?

– С окраины, – пробормотал он. – Долго добирался до вас… с днём вот чуть не напутал…

– Ну, главное, что пришёл, – она ободряюще похлопала его по плечу, – тебе понравится, обещаю. Ну что, ребятушки, пойдём? Скоро уж светать начнёт, а мы всё ещё ни в одном глазу, – она встала и прошла к паре музыкантов, оставшихся на земляной сцене. Те потянулись чуть и направились все втроём в сторону от дороги.

– Погодите, – запоздало сообразил Фауст, – погодите, пожалуйста. Не подскажете, где остановиться можно за недорого?

Они переглянулись.

– Если едой и выпивкой обеспечишь, можешь к нам пойти, – предложил мужик. Похоже, как только работа закончилась, и впереди замаячил отдых, он враз подобрел. – Мы недалеко тут ночуем. Как звать?

Фауст представился, дёрнул было рукой в сторону сердца, но вовремя спохватился и помахал ладонью.

– Я Исидор, это Анна и Розмари, – барабанщик махнул рукой в стороны женщины с лютней и девушки-гусляра. – Ну что, пойдём? Расскажем хоть тебе, деревенскому кулёме, как тут всё устроено, чтоб ты впросак не попал, – он хохотнул. Мастер чуть насупился от кулёмы, но с лавки таки встал и последовал за музыкантами.

Они общались между собой близко и по-доброму, словно семья. Похоже, вместе они были уже давно. Фауст аж залюбовался ими – в компании мастеров ссоры и недомолвки были обычным делом, и музыкантам он как-то даже по-доброму позавидовал. Розмари, гусляр, шла чуть поодаль и в разговоры встревала нечасто. Иногда она чуть косилась на парня, но разговор сама не начинала. Он улыбнулся и за пару шагов её нагнал.

– Далеко ваш ночлег? – добродушно спросил он. – Я тут в первый раз, совсем не знаю города.

Девушка махнула рукой куда-то вперёд.

– Через пару дворов, – она чуть зевнула. – Мы не постоялый двор, ты не обессудь. Матрас какой тебе найдём, но не больше, – она кисло улыбнулась. – Но, – тихо добавила девушка, – нам хватает. Не жалуемся.

– Вы только музыкой живёте? – принялся расспрашивать Фауст, – или где-то ещё работаете?

Розмари покачала головой.

– Только музыкой. Выступаем почти каждый вечер на рынке. Народ нас любит, – она гордо улыбнулась, – и песни часто меняем, не надоедаем людям. Мы не нуждаемся, но… – она отвела взгляд, – на хорошее жильё денег нет, конечно. Нам же в центре нужно, чтобы…

– Я понимаю, – прервал её мастер. Розмари явно было неловко об этом говорить. И, когда музыканты дошли до своего жилья, Фауст понял причины её смятения. Исидор повёл их куда-то за угол и спустился к подвальной двери.

– Ну что ж, вот и твой ночлег, – он распахнул дверь и жестом пригласил его внутрь. – Пожалуйте отоспаться, господа. Пожрать у тебя с собой есть, или показать, где можно закупиться?

Мастер протянул ему мешок с утренней снедью. Мужчина заглянул внутрь и расплылся в улыбке.

– Годится, – он хлопнул его по плечу. – Давай я тебе со мной постелю, чтоб баб наших не смущать. Поужинаем и ляжем уж сразу. Тоже небось устал, а? Еле шёл ведь.

Фауст покачал головой. Он рад был бы ещё полночи бродить по улочкам города, но шаги по булыжной мостовой всё ещё разливались болью под рёбрами. Юноша прошёл к углу подвала,