– Я не знала, что в декабре они даже не запирают это место.

– Так и есть. Но даже если и было бы заперто, то, поспрашивав и пообещав ничего не ломать, вполне можно найти парня с ключом.

Эвви медленно кивнула:

– Я думала, ты покончил со всем этим. Я думала, ты сбежал от бейсбола.

Он покачал головой:

– Я не хочу об этом говорить. А когда захочу, то сам первый тебе скажу.

– Ты сказал, что мы теперь друзья. Ты сказал, что хочешь отказаться от нашей сделки. Ты спрашивал меня о Тиме, о деньгах, о моем отце. Я спрашиваю, почему ты встал посреди ночи и бросаешь бейсбольные мячи в забор.

– Господи, – выдохнул он. – Друзья? Это то, о чем ты сейчас думаешь? Понимаешь, это личное, Эвви. Я уже полтора года ничего не могу сделать без того, чтобы люди не дышали мне в затылок. Я, что, выгляжу так, будто хочу поговорить об этом прямо сейчас?

– Я что, выглядела так, будто хотела поговорить о своем отце?

– Я проделал весь этот путь сюда, чтобы люди не преследовали меня. Если бы я хотел говорить о подачах, то мог бы остаться в Манхэттене. Я приехал сюда для того, чтобы больше не объясняться, так что не проси меня, ладно? Я в порядке. И действительно не хочу говорить об этом.

Едва ли Эвви могла ожидать, что он будет рад ее видеть. Но полное осознание того, что она тайно в ночи последовала за ним, пришло лишь чуть погодя. Тогда Эвви и ощутила всю неловкость ситуации. У нее даже возникло странное чувство, будто ее клонировали и ее клон отошел, чтобы посмотреть со стороны. Наверное, он увидит мужчину, пытающегося насладиться одиночеством посреди ночи, и какую-то сумасшедшую леди, которая появилась без приглашения и почти в пижаме. Красочно представив все тонкости данной ситуации, Эвви поняла, что она бы на месте Дина не нашлась бы что сказать, кроме как «хорошо, пока». Поэтому она застыла на месте, не в силах даже представить себе возможность грациозного отступления. Но потом заметила, что на Дине была только рубашка с длинными рукавами.

– Эй, а тебе не надо надеть пальто или что-нибудь еще? Разве это не вредит твоей руке?

– Вредит, – признал он, расхаживая взад и вперед перед местом питчера. А потом повторил: – Определенно вредит.

Она подошла и положила руку ему на локоть:

– Чем я могу помочь?

Он посмотрел на ее руку, потом встретился с ней взглядом:

– Ты уже помогла.

– Я хочу помочь еще больше.

Он усмехнулся и еще раз потер плечо:

– Да. Я это знаю. Честно говоря, я уже давно не чувствую мяч. – Он снял перчатку, сунул ее под мышку, пару раз согнул и разогнул пальцы: – Помнишь, я рассказывал тебе, каково это – бросать мяч на морозе?

Она вынула руки из карманов и положила их на его руки:

– Ух ты, да у тебя руки совсем замерзли!

Он опустил глаза и пошевелил большими пальцами, слегка надавив на ее руки, а потом кивнул:

– Окей. Пойдем домой.

Они собрали фонарики и бейсбольные мячи. Эвви отправилась на своей машине, а он сел в свой грузовик и последовал за ней прямо к дому, где они пожелали друг другу спокойной ночи.

Вернувшись в постель, она продолжала думать о призрачном кэтчере, и ей казалось, что она все еще слышит, как мяч стучит о забор. Эвви знала, что подачами Дин занимался с самого детства. В этом было что-то особенное, загадочное. У него было такое же тело, как и у других. Такие же связки, мышцы и суставы. У него был такой же мозг, как и у всех. Он не забыл ничего из того, что когда-то знал. Что-то сломалось, и то, что сломалось, можно было починить. Это казалось обычной логикой.

Через несколько дней после того, как Эвви разыскала Дина в Дейси-парке, она нашла в Рокленде психотерапевта по имени Джейн Талко, чей сайт-визитка [92]утверждал, что она лечит беспокойство. Лицо врача с первого взгляда вызвало у Эвелет доверие. Чтобы разобраться в случае с головой, рассудила она, сначала нужно разобраться с телом.

Когда Эвви добралась до приемной доктора, она постучала и открыла дверь. Врач стояла с блокнотом в руке у своего стола спиной к двери. Когда она повернулась, Эвви увидела небрежно одетую женщину с очками, сдвинутыми на макушку.

– Привет, – первой начала доктор.

– Привет, я – Эвелет Дрейк, у меня назначено на два тридцать.

– Конечно, входи. Извини, у меня тут немного беспорядок, – продолжила психотерапевт, протягивая руку, чтобы пожать руку Эвви. – Я – Джейн Талко. Присаживайся.

Эвви опустилась на диван, почти утонув в нем. Он оказался немного глубже, чем она ожидала. Неловко улыбаясь, Эвви рассматривала безмятежную картину на стене и зловещего вида коробку конфет на столике рядом с тем местом, где она сидела.

– Так что привело тебя ко мне?

Звук в комнате казался приглушенным, как будто они были в детском шалаше из одеял.

Она не знала, как нужно начинать разговор, и поэтому начала напрямую:

– Ну, мне нужна помощь. Я знаю, что на приеме у врача люди часто говорят, что они хотят только проконсультироваться для друга. Но я действительно для друга.

Доктор склонила голову набок:

– Хорошо, спрашивай о своем друге. Расскажи о нем немного.

– Ну, у меня есть друг, который раньше был профессиональным спортсменом. Вы когда-нибудь слышали об… йипс, спортивный мандраж, что-ли?

– Синдром Стива Сакса, верно?

– Точно. У моего друга этот самый йипс, и он был вынужден уйти из спорта. Он говорит, что с ним все в порядке, но я так не думаю и пытаюсь быть хорошим другом. Я знаю, что есть много исследований, и мне нужен совет эксперта на тот случай, если это что-то вроде обычного беспокойства. Чем бы я могла помочь ему?

– О, интересно. Могу я получить от тебя кое-какие сведения, чтобы знать, откуда ты, а потом мы поговорим об этом подробнее, – уточнила доктор Талко.

Эвви была не в восторге от этой части разговора, но решила, что тот факт, что ее не выгнали из кабинета, предполагал, что это может стоить того, чтобы остаться. Поэтому она кивнула.

– Ты замужем?

– Нет.

– У тебя есть отношения?

– Нет.

– Дети есть?

– Нет.

«Господи, как же это похоже на разговор с ее бабушкой, когда она была еще жива, только с меньшим количеством керамических уток на полках!»

– Ты когда-либо была в браке?

Эвви поерзала на диване: