– Ни у кого нет достаточно времени на праздники, праздное времяпровождение. Никто не хочет проходить через все эти праздничные церемонии каждый год… – Эвви махнула рукой, в которой уже не было стакана. – Я не думаю, что праздники должны быть каждый год.

– Как часто, на твой взгляд, надо проводить праздники?

– Раз в четыре года, как Олимпиаду.

– Олимпиада теперь каждые два года.

– Ладно, раз в четыре года, как зимнюю Олимпиаду.

– Так вот каков твой рождественский план, – протянул Дин. – Если ты четырехлетний ребенок, то у тебя не будет Рождества до третьего класса.

– Это только пойдет им на пользу. Некоторые дети ужасны. Таковы простые истины мира Эвелет Дрейк.

Дин медленно кивнул:

– Урезается семьдесят пять процентов Рождества и милосердия к детям.

– Да, – подтвердила она. – Теряют много.

– Откуда взялось имя «Эвелет»? – спросил Дин, наморщив лоб. – Это имя чего-то означает? Это варяжская богиня омаров или что-то в таком роде?

Она покачала головой:

– Много девушек по имени Эвелет живут в Миннесоте. Далеко на севере, где чертовски холодно. Это примерно в сорока милях от Канады. Там родилась моя мама. Ее отец работал в шахте, добывая железную руду.

– В Миннесоте есть железные рудники?

– Раньше были.

– А сейчас нет?

– Не так много, как раньше.

– Как, черт возьми, она вышла замуж за ловца омаров из Мэна? – удивился Дин. Он допил свой бурбон, взял у нее стакан и налил в оба еще понемногу.

– Она училась в колледже в Бостоне и однажды летом приехала сюда, чтобы стать консультантом в художественном лагере, которого больше нет. Он был кормчим у своего приятеля, и они встретились в баре. Похоже, это было какое-то… мгновенное увлечение, и она переехала сюда. Потом появилась я. Я уверена, что все это казалось ей очень романтичным. Очень авантюрным. Но она скучала по дому и потому звала меня Эвелет[95]. Меня назвали в честь несчастья моей матери.

Она подняла бокал и сделала глоток. Обычно она мысленно проговаривала все, что собиралась сказать, еще до того, как слова слетали с ее губ. Сейчас все было наоборот.

Дин пристально посмотрел на нее, как будто хотел потянуть за ниточку, но не стал.

– Мой старший брат Том – инженер. Марк работает в техническом стартапе[96], что-то связанное с сенсорными экранами. Брайан – бухгалтер. А в честь меня, младшего сына, говорят, теперь назвали одно из движений в американском рестлинге[97]. Хочешь знать какое?

– Скорее всего, нет.

– Ну все же, угадай!

Эвви сморщила лицо:

– Не хочу даже предполагать.

– Удушающий прием.

Она кивнула:

– Да, нечто такое я и предполагала.

В этот момент поднялся ветер, и окно снова задребезжало.

– Там все серьезно, – произнес Дин.

– Там все просто ужасно, – вздохнула Эвви и отпила глоток. – Я хочу быть на Фиджи или еще где-нибудь.

– У тебя много желаний для леди, которая хочет отдать все свои деньги, – проговорил Дин, приподнимая бровь. – Ты могла бы поехать на Фиджи?

– Я же сказала, что мне не нужны деньги.

Дин остановил ее, подняв руку:

– Нет, ты сказала, что хочешь денег, но не возьмешь их. Это я считаю безумием. Хотя ты, возможно, читала в нескольких местах, что я тоже сумасшедший, так что мы друг друга стоим.

– Знаешь, что такое сумасшествие? – спросила она. – Я не могу взять чек, но и вернуть его не могу. Я тогда тебе солгала. Я не могу понять, куда его девать. Как тебе такое сумасшествие? Я имею в виду, что не знаю, что же такое должно произойти, чтобы я решилась пойти к его родителям. Все это такое уродливое шоу. Я несу богатым людям еще гигантскую пачку денег. Хотя это было бы правильным поступком, но я не могу пойти на это.

– А почему бы и нет?

Эвви едва заметно улыбнулась:

– Как бы это объяснить… Это страховка его жизни. Я была его женой, и они сами захотели, чтобы чек был у меня. Они никогда не возьмут его, если я не объясню, почему не хочу держать его у себя. Отдав чек, я как бы скажу им, что больше не люблю его. Я не собираюсь говорить им, что не возьму деньги, поскольку это как будто бы я бросила Тима. Я даже думаю, что проще было бы при жизни оставить его.

– Ты можешь отдать чек своему отцу?

Эвви фыркнула:

– У меня нет ни малейшего шанса, что отец возьмет у меня деньги. Иначе это было бы первое, что я сделала бы с чеком.

– Я все еще не уверен, что знаю, почему ты не хочешь держать его у себя. Чек пришел от страховой компании, и тебе деньги нужны больше, чем этим придуркам. Что я пропустил в этой странной логике?

Она посмотрела в свой стакан:

– Просто… я не могу… не могу… Достаточно того, что я жила за его счет, когда он был жив.

– Так работает страхование жизни, Эвви. Людям нужны деньги. Все ради них. Деньги платят не за то, что тебе, потерявшей мужа, грустно. Их платят в компенсацию тех денег, которые ты бы получила, будь он сейчас жив.

– И что, он умирает, а я оставляю деньги себе и вот так слоняюсь по всем этим комнатам в этом огромном доме, старею. Я не хочу чувствовать себя пустым местом.

Дин сел и поставил стакан на стол:

– Ладно, во‐первых, мисси…

– Мисси?[98] – Эвви была немного пьяна. Они оба были немного пьяны.

– Во-первых, мисси, ты не пустое место. Ты не можешь считать себя никем только потому, что носишь эту гребаную школьную футболку, свитер с косичками и протираешь диван целый день, сколько бы тебе ни было лет. Так что я не хочу этого слышать!

Он сделал глоток, а затем добавил в дно своего стакана:

– Господи, какой же ублюдок сбил его?

– Я должна отдать деньги тебе, – неожиданно выпалила она. – Ты можешь забрать чек, только если никому не скажешь, что я его тебе подарила.