Глаза мои медленно поползли наверх, сердце заколотилось, челюсти сжались. Между тем приглушенный диалог продолжался.

— Осторожно, принцесса! Только сегодня с утра побрил! У тебя руки хоть чистые?

— Слышь! Вот сейчас биту возьму! Она у меня точно чистая!

— Остынь, психичка! Ты это… поласковей что ли, вижу же, что у тебя это в первый раз, — тихо посмеивался собеседник.

— Много ты понимаешь! Но да, такое гладенькое яйцо я еще не жамкала… Слушай, прикольно! Ты прям ходячий антистресс.

— Осторожно, принцесса, у меня там эрогенная зона! Очень чувствительная к женским пальчикам, — хмыкнул хозяин яйца, — Я, между прочим, мед туда втираю. Очень полезно для кожи. Понюхай, как пахнет — луговые травы и липа!

Послышался звук втягиваемого носом воздуха, вызвавший во мне приступ тахикардии от подкинутой фантазией картинки, а разочарованный шумный выдох Стрекозы способствовал усилению дрожи пакетов в моих руках.

— Слушай, говном каким-то пахнет. Ты б почаще свой мед втирал что ли.

— Так все! — обиделся мужской голос, — Нос свой убрала! Не нравится, разбежимся сразу!

— Тихо-тихо! Ты че такой нервный?! Я просто первый раз так мужика нюхаю, неопытная, все дела. Давай-ка снимай теперь уж футболку. Поражай мои глазоньки и остальными анатомическими ужасами своего тела.

— Слышь, принцесс, — вкрадчиво пробормотало лысое яйцо, — А может, мы это? Того?

— Кого того?! — возмутилась Стрекоза, — Я что-то не поняла, дорогой, тебя что, дохрена снимали? Я тут тебе работенку непыльную предлагаю провернуть, с перспективой на дальнейшее сотрудничество, между прочим, а ты…

— Да ладно, Розочка, — ухмыльнулся парень, — Меня бабы постоянно снимают. Конечно, не для таких грязных целей, как ты…

— Все, завали. Не беси меня! Резинку поправь! Теперь замри. Так яйцо твое блестит, — хихикала Стрекоза, приближая меня к инсульту. — Сейчас повыше приподнимусь…

— Бля, неудобно…

— Неудобно, когда дети на соседа похожи. Расслабься, что ты как девственница в БДСМ-клубе!

— О, принцесс, да ты в теме!

— Все, замри, начинаю!

И стало тихо.

Пальцы сами собой разжались, пакеты с грохотом и шелестом рухнули на пол. Не снимая обувь, я сделал несколько гигантских шагов и ворвался в залитую ярким светом комнату, готовый убивать…

Сначала был слабый проблеск сознания. Едва уловимый. Пограничный. Где-то между сном и явью, когда в полном мраке и невесомости, словно искра возникает первое самоощущение. Вслед за ним разрывной пулей в висок ворвалась боль.

Тошнота.

И желание сдохнуть.

Справившись с резью в глазах от солнечного света, пробивающегося сквозь полузакрытые жалюзи, огляделся и не сразу догадался, где нахожусь.

Нет.

Не так.

Оглядевшись, я не то чтобы вообще не понял, где нахожусь, у меня даже никаких предположений не возникло.

Еще практически не шевелясь, ощутил ломоту во всех мышцах, даже в тех, о существовании которых до этого момента и не догадывался.

Где я?

Что со мной?

Как я сюда попал?

Вздрогнул от неожиданного оглушающего храпа, раздавшегося поблизости. Своей внезапностью и природой явления этот звук вызвал ощутимую волну ледяного озноба. Медленно оборачиваясь, я с ужасом разглядывал огромное тело, осторожно примостившееся на краешке незнакомой кровати, в коей мне и довелось себя обнаружить.

В пятидесяти сантиметрах от меня, обняв химически зеленого то ли кота, то ли зайца и заложив ладони под щеку, исторгая достойный зависти тиранозавра рык, дремал здоровенный волосатый мужик, мощные руки которого покрывали плотные вытатуированные геометрические орнаменты.

Шумно сглотнул.

Оглядел себя на случай провокационных признаков бурной ночи, стараясь не анализировать происходящее во избежание психологической травмы.

Обнаружил под колючим шерстяным одеялом на собственных ногах штаны, однако, рубашка все же отсутствовала, а руки от запястий до локтей оказались перемотаны бинтами, как у суицидника, из-под которых выглядывали куски полиэтиленовой пленки.

Это ведь не то, о чем я думаю?!

В кармане джинс задребезжал мобильник. Пока удалось выудить гаджет наружу, звонок прекратился. На экране высветилось уведомление о восемнадцати пропущенных звонках, куче сообщений и каких-то уведомлений.

Через секунду вызов повторился.

Абонент «Бабуля» настойчиво требовал ответа.

— Алло, — удивительно хриплым голосом, вовсе не похожим на мой, ответил Ульяне Андреевне.

— Станислав! — громыхнула трубка, — Слава богу! Вы где? Почему до сих пор не приехали?

— Куда не приехали?

— Так как же! В гости, конечно. Ко мне на день рождения! — возмущалась бабуля, чем вызывала лишь усиление боли в висках.

— Так э… в субботу же договаривались…

— Так суббота же, Станислав!

Бросил трубку.

Вглядевшись основательнее в экран мобильника удостоверился — суббота!

Суббота!

Двенадцать тридцать!

И вновь телефон взорвался настойчивой и премерзкой трелью.

Откашлялся.

Принял вызов.

— Будем вечером. Дела возникли срочные. Я в порядке, — постарался как можно быстрее отчеканить.

— А Феврония?

Феврония? Стрекоза?

— Нормально все. До встречи.

И сбросил вызов, не пытаясь даже расслышать возмущенные возгласы моей дорогой Ульяны Андреевны.

Попытался оперативно привести мысли в порядок. Получалось не очень.

Что последнее я помню?

Как в четверг вечером возвращался домой от родителей. В магазин потом пошел…

Коньяк покупал…

И торт…

Усиливающийся сбоку храп резонировал с головной болью, усиливая последнюю во сто крат.

Мне срочно необходим аспирин и кофе.

Было бы неплохо еще и Стрекозу найти.

Да и вообще хоть что-то вспомнить.

К слову, Стрекоза отыскалась практически мгновенно, стоило только покинуть царство храпящего волосатого тиранозавра.

Звонкий смех и неразборчивые возгласы доносились этажом ниже. Отбросив сомнения, пошел на звук и аромат кофе.

Стрекоза сидела на огромном дубовом столе, поджав к груди колени, на которые была натянута совершенно безразмерная желтая толстовка. Розовые волосы, концы которых теперь отчего-то были выкрашены в синий, выглядели жутко взлохмаченными и торчали во все стороны, свидетельствуя о бурно прошедшей ночи.