Не помню, что именно сказал в ответ. Воспринял, как приказ, поблагодарил и спросил:

— Слушаюсь. Как принимать?

— Обычно. Объявлю сейчас о назначении Ворыханову, Гладкину и остальным.

Переходи на наблюдательный пункт восьмерки. Начальник штаба в курсе.

— Кто вместо меня?

— Пока новый начальник связи дивизиона старший лейтенант Жуков. Завтра прибудет сюда. Свою карту передашь ему, а тебе даю карту Ефима.

Понимаю, что моя основная работа в новой должности на наблюдательном пункте — корректировка огня, связь. Огневики под умелой и надежной рукой Ворыханова в полном порядке. Переговорил с ним по телефону, разъяснил Гладкину где и как оборудовать новый НП. Вместе с тем переход в восьмую батарею обозначился непростой переделкой, о которой кратко — в следующем разделе.

Правда, само вступление в новую должность на этом не закончилось. В штабе полка решили попробовать еще один вариант, направив на восьмерку еще одного офицера.

Дня через два звонит Ворыханов:

— Слушай, тезка. Тут еще один комбат прибыл. Из офицерского резерва. Он пока разместился на огневой, принимает имущество, считает приборы.

— И долго собирается принимать?

— Пока, как будто, не спешит, проверяет наличие, пересчитывает.

— Ну и не торопи. Харитошкин прикажет, передам ему бразды. А пока, честно говоря, здесь не до этого.

Через пару дней звонок о том же. Докладывает Ворыханов:

— Твой дублер, капитан, убыл.

— Почему убыл? Что случилось?

— Не знаю. Отозвали обратно в штаб полка.

— Если появится еще один, сообщи заранее. Кстати, надо поговорить о коде, чтобы в случае чего можно не опасаясь передавать зашифрованные координаты открытым текстом.

За час до времени «Ч»

А теперь о лесном бое с противником, атаковавшим нас при поддержке танков. Боевой порядок батальона — в лесу. Это все тот же второй батальон, где комбатом Плаксин. Дивизия готовилась к наступлению. Средства обеспечения, связь, медицина, штабы подтянуты к переднему краю.

В канун дня и часа “Ч” люди поработали порядком. Перемещались на новый наблюдательный пункт, оборудовали ровики, тянули кабельную связь. Разведчики, связисты намаялись основательно. С утра артподготовка, пойдем вперед.

Взглянув на ребят, решил дать всем отдохнуть, а самому “поработать” за подчиненных. Со мной на НП Иван Гладкин, Владимир Гвоздков, Алексей Ложкин, радист Гаврилин, телефонист Сергей Сироткин. Приказал — “всем спать” и уселся с телефонной трубкой на ушах в качестве наблюдателя.

Ночью со стороны противника доносился шум двигателей. Не придал этому значения. В штаб дивизиона периодически докладывал:

— Шум моторов. Редкий ружейно-пулеметный огонь. И снова:

— Шум моторов. Редкий огонь.

Семь утра. В восемь время “Ч”- начало артподготовки. Пора поднимать людей.

Но нас упредил противник. За час до времени “Ч” заговорили его огневые средства. Артиллерийско-минометный залп по переднему краю. И тут же на нас двинули пехота и танки.

— Подъем!

— Батарея — к бою!

На огневой все в норме. Расчеты у орудий. Огневики готовы к открытию огня.

Связь исправна.

Но роли переменились. Противник нанес огневой и танковый удар на час раньше.

Командую:

— НЗО “А”, батареей. Пять снарядов. Двадцать секунд выстрел. Огонь! Плотная стена заградительного огня перед батальоном.

Наш наблюдательный пункт рядом с КП батальона. Здесь Плаксин, адъютант старший батальона, радисты. Роты — четвертая и шестая — метрах в ста перед нами, в лесу. Там же пулеметная рота.

Отражение танковой контратаки противника в районе Яунмуйжа — Симанищти.

Октябрь 1944 г.

Атаковавшие батальон немецкие автоматчики вынуждены остановиться. Заградительный огонь оказался для них неожиданным сюрпризом. Элемент внезапности не сработал. Немецкие солдаты вынуждены остановиться, затем попытались обойти батальон с фланга.

Тем временем метрах в двухстах от нас, по лесной просеке, выдвинулись немецкие танки, сопровождаемые автоматчиками. С нашего НП их не видно. Слышим стрельбу танковых пушек, автоматные очереди. Танки от нас справа. Атаковавшая батальон группа огибает боевой порядок слева.

Батальон удерживает боевой порядок. Но обстановка остается напряженной. Противник потеснил наши части справа и слева. Третий батальон 1115 полка оказался отрезанным наступающими танками и автоматчиками.

Огневой бой развертывается справа и слева, позади нас. Немецкие танки продолжают медленно продвигаться. Инициатива на стороне противника. Командиры рот обступили командира батальона. Каковы его решения? Тот растерянно молчит. В создавшейся обстановке батальон практически бездействовал. Командование практически принимает на себя старший лейтенант — адъютант старший батальона.

Если оставаться на месте, батальон окажется в окружении. Старший лейтенант решает: выходить из леса группами к основным силам. С собой забирает радистов, группу разведчиков. Вслед за ним снимаются стрелковые роты. Плаксин, оставшись без связи и управления, молча оставляет командный пункт.

Огонь на себя

Прекращаю вести заградительный огонь. Поднимаю своих разведчиков, связистов и двигаю в сторону просеки. К нашей группе примкнули несколько солдат второго батальона. Со мной радист Гаврилин, разведчики Ложкин и Гвоздков, командир отделения Гладкин.

Подхожу к опушке, сквозь кусты вижу на просеке танки. Приказываю всем залечь, и с радистом забираюсь в прикрытую кустами канаву на опушке леса. Танки ползут мимо. Решаю: огонь по танкам. Разворачиваем рацию. Передаю данные на огневую:

— По танкам. Первому. Два снаряда, беглым. Огонь!

Огонь по танкам веду “на себя” — немецкие танки между нами и батареей. Если, не дай бог, перелет, то не по противнику, а по себе. Но огневики работают мастерски. Снаряды рвутся в непосредственной близости от танков, в нескольких десятках метров от нас.

Разрывы 122-х миллиметровых снарядов заставили солдат противника плотнее прижиматься к танкам. Отчетливо вижу высоких небритых автоматчиков, оказавшихся под огнем наших орудий. Прижимаясь к корпусам танков, перебегая ближе к нам, они все внимание направляют в противоположную сторону — туда, откуда велся огонь, откуда летели снаряды. Солдаты в мышиных мундирах находятся буквально рядом с нами, но нас не замечают.

Огонь восьмой батареи задержал продвижение танков. Захлопнулись люки.

Двигаясь по краю просеки, танки маневрируют, меняют направление.

Подаю по рации команды. Еще несколько осколочных. К нам подбирается Гладкин:

— Товарищ лейтенант. Как бы нас не заметили и не отрезали выход автоматчики.

Тогда как выберемся отсюда?

Слушаю молча. Понимаю, если танки дойдут до края просеки, то нам придется выбираться по открытому месту, под дулами танковых пушек и пулеметов. Мы в отрыве от батальона, в отрыве от основных сил. Сохраняется опасность оказаться “замкнутыми” в лесу, где хозяйничал противник.

Осторожно, стараясь не обнаружить себя, свертываем рацию. Возвращаемся немного назад, к основной группе. Чтобы выйти из полукольца, нужно опередить танки. В двух словах объясняю ситуацию:

— Чтобы выйти отсюда, нужно обойти стороной танки. Двигаться лесом. Открытое место