Марина восстановилась почти полностью. Врачи с натяжкой обещали от 50-70%, а мы упорно подбираемся к 90%. И то, пресловутые десять процентов – провалы памяти, которые до сих пор преследуют её и небольшие проблемы с речью, но и их мы уже не замечаем.

Но это неудивительно! Перенеся анафилактический шок, невозможно заставить мозг заработать в полную силу всего за год. На это уйдет куда больше времени, и то о полном восстановлении и речи быть не может.

Но нас и так всё устраивает. Марина с боем отвоевала право на самостоятельность. Плевала на рекомендации врачей о важности покоя и тишины. Она с таким упоением тонула в семье, что расцветала с каждым днём все больше и больше.

График даже спустя год оставался просто убийственным. Психотерапевт, регулярные занятия с тренером, стимуляция мозга, анализы и постоянные диагностики. Но человек такая скотина, что привыкает абсолютно ко всему.

– Вороной, просто гони нам с сыном свою фамилию, и забудем об этом!

– Нет…

– Компромисс! – это слово спасало нас с Мариной много раз. Это своего рода стоп-слово, произнеся которое, обе стороны понимали, что переть дальше не стоит, а лучше договариваться. – Я согласна на праздник, только когда мы решим обвенчаться. Лет через пять.

– Почему через пять? – рассмеялся, понимая, что моя Мартышка расписала наше будущие на много лет вперёд.

– Заодно и покрестим дочь, – она дернула плечами и схватила бумажную салфетку, превращая её в труху обрывков. – Я вчера говорила с доктором. Сказали, что через несколько лет можно будет попробовать…

– Мариш…

– У нас будет дочь, Вороной! Или сын… Или сразу двое! – Мартышка хлопнула ладошкой по столу, чего никогда себе не позволяла, а я понял, что мы зашли на территорию, где лучше согласиться.

– Так, я сейчас закончу дела в офисе и приеду за вами, там и поговорим, – заметил, как в приёмной засуетилась Сонька. – Собирайтесь, я скоро буду.

Скинул документы в портфель, прекрасно понимая, что в офис мне больше не вернуться сегодня. Нужно заехать к ювелиру, где на заказ моему будущему крестнику делали цепочку и крестик.

Когда бури немного улеглись, а мы научились не вздрагивать от телефонных звонков, все будто вспомнили, что вокруг нас есть жизнь.

И в один день ко мне подошли Пашка с сыном. Они долго смотрели на меня, оценивали, переглядывались, словно куклу в магазине выбирали.

– Ну че? Годится? – Лихой присел на корточки, обнял Артёма.

– Годится… – кивнул Тёмка и сжал мою руку. – Дядя Вороной, а вы будете моим крёстным?

Вот так я получил предложение, от которого не отказываются. И уже на днях я стану батей двух пацанов. Кстати, вскоре мы со Стёпкой вернулись к Лихим ровно с тем же предложением. И Пашка, огромный бугай со стальными нервами, расплакался от умиления и перспективы стать крёстным моего сына. Так что завтра крестины не только у Артёма, но и у Степана Артёмовича.

Я быстро раздал указания начальникам, предупредив, что в Москву за меня полетит Голубев. Отец Марины так легко вошёл в нашу команду, взяв под контроль весь юридический отдел. Когда общественность узнала, что Голубев в той заварушке оказался жертвой, к нему вернулся и статус, и связи, и новые знакомства открылись. Его трудолюбие и преданность делу быстро возымели эффект. Молодые признали в нем лидера, прекратились шутки про «блат» в лице генерального, то есть меня, ну а через несколько месяцев в его глазах засверкал азартный огонёк.

– Артём, – Голубев шуршал бумагами, готовясь к первой командировке. – Ты уверен, что мне стоит лететь одному?

– Во-первых, тебе без меня будет проще, товарищ прокурор, – столько времени прошло, а от язвительной клички я так и не мог отделаться. Но мой будущий тесть реагировал спокойно, не сопротивлялся, делая кличку не такой уж и обидной. – А, во-вторых, возьмите жену и хорошенько отдохните. Мы прошли через многое, и всем нужна пауза, товарищ тесть.

– Вороной, я никогда не думал, что когда-нибудь скажу это, – Голубев снял очки, растер переносицу, как делал всегда, когда накатывали слёзы. – Но нам сильно повезло с зятем…

– Ладно-ладно… Я и премии лишить могу, чтобы уж сильно идеальным не казаться.

И стоило мне отбить видеозвонок, как в кабинет заглянула София, запуская в теле паническую дрожь. Челюсть сжалась, пульс стал зашкаливать, лупя по венам. Сестра была белее снега, кусала губы и что-то маячила мне взглядом. Я научился физически считывать накатывающийся пиздец… Вот и сейчас Соня просто транслировала очередной конец света. И почему? Почему сейчас????

– Артём Данилович, к вам посетитель.

– Кто?

– Левин, – она дождалась моего кивка и распахнула дверь, являя осунувшегося старика в сопровождении охраны. После смерти старшего сына Левин пропал с радаров. Переписал весь бизнес на Егора и спрятался в загородном доме.

Вокруг той аварии было слишком много шума. Левина нашли только на вторые сутки, спасательную операцию затягивали плохая видимость и проливной дождь, зависший над городом. В прессе то и дело проскальзывала информация о наркотическом опьянении, но через несколько часов эти упоминания правились. Очевидно, папке очень не хотелось, чтобы о его сыне помнили, как о угашенном наркомане, рухнувшем с обрыва…

Мне его не было жаль. Собаке собачья смерть. Он умер в полном одиночестве и молитвах о спасении. Но никто не пришел. Точно так же, как никто и не приходил к Марине, в попытке скрыть произошедшее в том роддоме.

Кстати, нашими усилиями все руководство было снято. Реаниматолога привлечь, к сожалению, не удалось, но вот люди, приложившие руку к сокрытию преступления, наказаны. Да и тот придурок до сих пор ходит и оглядывается. Живёт в другой стране, вот только и там в клиниках ему больше нет места… Он больше никого не покалечит. Жаль лишь одно, он был единственным, кто мог пролить свет на тот день.

– Добрый день, – я поднялся и протянул ему руку. Сталкиваться с прошлым совершенно не хотелось, ведь мы только научились жить здесь и сейчас.

– Ладно-ладно, не делай вид, что рад, – старик руку пожал и тут же отмахнулся от охраны, дав понять, что хочет поговорить без свидетелей. – Понимаю, что всё, о чем ты мечтаешь – не видеть ни меня, ни моего сына.

– Ну и зря. С Егором у нас отличные отношения. Кстати, мы и контракт в том месяце подписали, я решил инвестировать в его проект довольно внушительную сумму. У вас, безусловно, талантливый малой растет, уверен, у вас есть повод им гордиться, – сел в кресло напротив, чтобы было удобнее следить за стариком.

– Знаю… Как и то, что от моего дела