– Давай мы с тобой вместе держать будем. А мама нас сфоткает.

Присел рядом с Зоинькой, девочка взъерошила ему волосы, смотрят оба сквозь ракетку, он – весело, она – серьезно.

Аля с удовольствием их сняла, попросила:

– Потерпите две секунды, я еще вертикальный снимок сделаю…

И вдруг услышала восторженный писк:

– Ой, это же Бодрых!

Композицию тут же нарушили две девчонки-подростка. Одна совала Кириллу под нос огромный теннисный мяч и маркер, просила:

– Распишитесь, пожалуйста!

Вторая – возбужденно тянула его за рукав олимпийки:

– А можно мне тоже с вами засняться?

Зоинька немедленно надула губки, и Аля бросилась на выручку. Подхватила дочку на руки, вымученно улыбнулась Кириллу:

– Фотографируйся. Я подожду.

– Девчонки, давайте, только быстро! – строго обратился к пигалицам Кирилл.

Но видно было: счастлив, что к его персоне проявлено такое внимание.

А Аля сразу почувствовала себя усталой и очень старой.

Начала по шажочку отступать – но путь преградил высоченный, с фотоаппаратом на шее, детина. Взглянул внимательно, вопросил строго:

– Это вы – знаменитая Алла Сергеевна?

– Что? – опешила Аля.

Молодец ухмыльнулся:

– Не увильнете, я все знаю. Вы – та самая любимая учительница, кому наш герой посвящает свои победы. Он вчера про вас на пресс-конференции рассказывал.

Зоя – она сидела у мамы на руках – показала на парня пальчиком. Строго сказала:

– Кака!

– Милое дитя! – расхохотался тот.

Решительно обернулся к Кириллу, цыкнул на поклонниц:

– А ну, кыш отсюда!

Энергично затряс спортсмену руку, начал командовать:

– Кирилл, пара снимков для прессы! Не хмурься, надо. Становись вот сюда, здесь хороший фон… и даму тоже с собой бери, и младенца!

Алле Сергеевне скользкий тип не понравился чрезвычайно. Но Кирилл шепнул:

– Аля, придется! Он из «Спортивной газеты», там тираж почти триста тысяч!

– Может, ты лучше сам? – попыталась отбиться она. – Один?

Но детина отрезал:

– Его в одиночку я уже тыщу гигабайт наснимал! Давай, Кирюша, встань рядом с дамой. Ребеночка обними, чтоб все умилительно было!

Молодой теннисист подхватил Зоиньку, обнял свою спутницу, заулыбался в камеру – куда более умело и уверенно, чем Аля.

«Зачем я здесь?» – тоскливо подумала она.

Зоинька тоже нервничала, елозила у нее на руках, у фотокора никак не получалось удачного кадра, да и еще наваждение: Алле вдруг показалось, что в толпе, с любопытством наблюдавшей за фотосессией, мелькнуло знакомое лицо. Знакомое – до боли. Вера Бородулина! Нет. Не может быть. Она ведь никогда не интересовалась теннисом!

– А-атлично, шикарно, вы мои звезды! – наконец, похвалил их фотограф.

Заговорщицки похлопал Кирилла по плечу:

– Фотку пока попридержу. Завтра, когда финал выиграешь, за нее больше дадут!

Аля с облегчением стерла с лица вымученную улыбку, призналась:

– Я себя чувствую совершеннейшей белой вороной.

– А по мне – пусть лучше журналисты достают, чем когда ты ноль полный! – не стал лукавить Кирилл. – Понимаю, конечно, что фальшь. Но все равно сладко.

– Мне показалось, я Веру видела, – сказала Аля.

Увидела растерянность на лице теннисиста, напомнила:

– Ну, такая противная дама. Моя заказчица. Вы еще с ней когда-то в парке в летнем кафе повздорили.

– Та самая? – В лице Кирилла, показалось Але, мелькнуло смятение.

Но тут их снова отвлекли – подкатился шариком коротышка-мужчина, заулыбался, зачастил:

– Что, Кирюшенька, семейный выход сегодня у тебя? Давай, знакомь меня скорее со своей дамой!

– Дядя Митя! То есть Дмитрий Вячеславович. Самый великий тренер и теннисный агент в мире! – засиял в ответной улыбке Кирилл. – Познакомьтесь, пожалуйста! Аленька, она же Алла Сергеевна. Моя любимая… – Он сделал паузу, добавил решительно: – Самая любимая на планете женщина!

Колобок взглянул одобрительно, по-свойски обратился к Алле:

– Рад за Кирилла. Восхищен вашей красотой. Но осмелюсь напомнить: завтра финал. Чтоб никаких сегодня посиделок, нарушений режима!

– Дядь Митя! Что ж, я не понимаю? – возмутился теннисист.

Но наставник на него и не посмотрел, обратился к его спутнице, подмигнул:

– Под вашу ответственность, Алла Сергеевна! Сон – не меньше восьми часов. И проследите, чтобы он обязательно позавтракал. Белковой пищи побольше, кофе не увлекаться.

– Дядь Мить, – усмехнулся Кирилл, – я вроде не юниор уже!

– Но финал на таком серьезном турнире играешь впервые, – отбрил колобок.

Аля же поймала себя на мысли, что с удовольствием – по-матерински! – проследит за молодым человеком. Чтоб выспался, отдохнул, нормально поел. И грустно подумала: «Скорее сын он мне. А вовсе не любимый…»

Однако же, когда в машине Кирилл ее обнял – осторожно, ласково, – голову ему на плечо положила с удовольствием. Зоинька тихонько посапывала в своем креслице, водитель тактично притворялся, что увлечен шансоном.

Теннисист прошептал:

– Простите меня, Алла Сергеевна!

– За что? – удивилась она.

– Что веду себя как щенок! – усмехнулся он. – Думаете, не вижу, как вы подсмеиваетесь надо мной?

– Кирюша, – улыбнулась Аля в ответ, – у тебя, по-моему, комплекс развился. Все боишься, что я тебе двойку поставлю?

– Ну, двоек по английскому я никогда не получал! – приосанился он. И добавил уверенно: – А насчет поклонниц, журналистов, всей этой чепухи – вообще не волнуйтесь. Сейчас я немного наслажусь моментом и буду их всех разгонять! Обещаю.

– Кирилл Игоревич, хватит болтать глупости! – строго сказала она. – Ты все делаешь правильно. И вообще, ты – самый лучший. Самый умный. Самый последовательный. Самый непредсказуемый. В общем, идеальный спортсмен. И завтра ты выиграешь финал. И отвезешь Виктории Арнольдовне огромный серебряный кубок!

– Алла Сергеевна, все сделаю, как вы сказали!

Она внимательно вгляделась в его лицо. М-да, говорить Кирюша может что угодно. Но Аля – еще со школы – всегда улавливала, знает ли парень предмет. И сейчас безошибочно чувствовала: к завтрашней схватке с прославленным, зрелым теннисистом из топ-сто ее мальчишечка (всего-то семьсот пятнадцатый в мировом рейтинге) решительно не готов. Не просто мандражирует, а реально не знает, что своему сопернику противопоставить.