Австрии, добытую дичь после охоты до сих пор укладывают на левый бок. Фреверт предписывает, что впредь необходимо класть на правый бок, по убыванию слева направо от наиболее сильного животного к наиболее слабому. В завершение он устанавливает обычай «протрубить» в охотничий рог о добыче. Но не все охотничьи рожки одинаковы. Широко распространенные французские trompes de chasse («охотничьи рога») отныне запрещены как «негерманские». Теперь разрешены лишь маленькие силезские плессгорны и зауэрландские охотничьи рога в виде полумесяца. Французские охотничьи мелодии также запрещают и сжигают ноты. Кроме того, добытому оленю-самцу кладут в пасть «последнюю кормежку». Чаще всего это еловая ветка, которую олени вообще не едят[509].

Может, это понять трудно, но Геринг не мог насытиться подобными церемониями [510]. По-видимому, он был более чем доволен усердной работой Фреверта, потому что отныне Геринг поручает ему особые задачи. Правда, сам имперский егерь не всегда заботится о том, чтобы придерживаться принятых им же законов, что хорошо заметно на судьбе Драчуна.

Роминтенский Огр

Вернемся на несколько лет назад: в то время Драчун живет далеко на востоке Германского рейха, на границе с Польшей в Роминтской пуще. Местные леса – это остатки так называемых Больших зарослей[511]: непроходимой лесистой и болотистой местности, занимавшей до Средних веков обширные территории Восточной Пруссии [512]. Своим названием Роминтен, как еще называют это место, обязан речке Роминте[513], неторопливо петляющей по пологим склонам. Еще прусские короли ездили поохотиться на ее берега. В конце XIX века Роминтская пуща была провозглашена придворным охотничьим угодьем кайзера и обнесена стокилометровым забором со специальными проемами для дичи. Чаще всего отверстия в заборе делали в тех местах, где окружающая территория находилась выше обнесенного оградой охотничьего участка, так что дикие животные легко попадали из пущи внутрь, но едва могли выбраться наружу.

В общей сложности Роминтская пуща занимает около 25 000 гектаров, что приблизительно соответствует десятикратной площади берлинского лесного массива Груневальд. Вскоре после прихода к власти в 1933 году Геринг оставил за собой пущу для охоты и в следующие годы построил там имперский охотничий двор Роминтен. В роскошное бревенчатое поместье, покрытое тростником, он приглашает лишь избранных гостей. Если ему позволяют многочисленные должности – а это происходит чаще, чем можно предположить, – он отправляется здесь на охоту [514].

Роминтенские благородные олени славятся своими мощными рогами. Каждую весну олень сбрасывает рога, которые состоят из костного материала, и на их месте образуются новые, чаще всего бо`льшие по размеру. Насколько ветвистыми будут рога в течение жизни, заложено в генах. Лишь на вес – силу рогов, решающий критерий у трофейных охотников – непосредственно влияет среда обитания [515]. Поэтому Драчуна и его сородичей с начала зимы до мая кормят овсом, отрубями и кунжутным жмыхом [516]. Драчун вырос в матерого благородного оленя, «двадцатника», как его называют по числу отростков на рогах. На обширной территории он ни в чем не испытывает недостатка. К тому же здесь не подстерегают хищники: последний медведь был убит 150, а последняя рысь – около 80 лет назад [517]. Лишь в 1940 году Геринг приказывает вновь заселить отдельных особей рыси в лесу [518]. Иногда по Роминтской пуще бродят волки, забредшие из Польши в поисках пропитания, но быстро исчезают – от рук служащих лесного ведомства Геринга [519]. Долгое время Роминтеном заправляет лишь один-единственный хищник – Геринг собственной персоной. В апреле 1938 года он объявляет Роминтен государственным охотничьим угодьем, выводит его из общего лесного управления и становится там отныне неограниченным правителем [520]. Этот образ через 30 лет использует в своем романе «Лесной царь» французский писатель Мишель Турнье и изобразит Геринга героем легенд, пожирающем людей, – Роминтенским Огром, Роминтенским Людоедом [521].

Но Геринга интересуют прежде всего матерые олени и их рога. Со временем он превратился из любителя попалить из ружья, который не может насытиться добытыми оленями, в закоренелого охотника за трофеями. Теперь он убивает только тех оленей, которых заранее описали и специально для него отобрали служащие лесничества и которые, как ему известно, находятся в самом расцвете сил[522]. Большинство благородных оленей достигают пика примерно с «девятой головы», как говорят на языке охотников, то есть в возрасте 10 лет. В этом возрасте тело взрослое, и у животных достаточно энергии для формирования рогов. С 12-го года вес и количество отростков на рогах начинают постепенно убывать [523]. Олень хиреет, говорят охотники, поэтому их цель – поймать его раньше, именно тогда, когда он зрелый. Для определения этого момента каждое лето в Роминтене проходит так называемый смотр стволов, где лесничие оценивают сброшенные рога и на основании этого устанавливают, каких оленей можно будет отстреливать следующей осенью [524].

Возраст Драчуна на момент его добычи Герингом мы можем лишь предположить. Вероятно, он родился где-то в начале или середине 20-х годов. Точно известна лишь дата его смерти, 9 февраля 1936 года [525]. Пройди еще несколько дней, и Драчун, возможно, уже потерял бы свои рога. Тогда сброшенные рога остались бы в лесу, где скоро их облюбовали бы мыши и другие грызуны. Февраль раньше называли Hornung, потому что именно в этот месяц благородные олени сбрасывают свои рога. В общем, время поджимает. Геринг ни в коем случае не хочет упустить рога Драчуна и тем более ждать еще год, чтобы потом – вдруг! – узнать, что они уже не такие внушительные. И не имеет никакого значения, что в феврале начался период шестимесячного запрета на охоту [526]. Значение имеют лишь трофеи.

Восьмикилограммовые рога Драчуна приносят Герингу медаль первой степени на Международной охотничьей выставке, хотя они являются далеко не самым тяжелым трофеем из представленных [527]. Геринг и не пытается скрывать, что для него действуют свои правила. Все посетители могут увидеть, что «фюрер зеленой гильдии» для добычи Драчуна нарушил собственный закон [528]. Для этого им нужно лишь прочитать дату добычи, отмеченную на трофее.

Роскошь и распри

На третий день выставочные залы наконец посещает Адольф Гитлер. Скрестив руки на груди, с отвращением во взгляде он проходит мимо нескончаемых рядов костей и мехов.

Гитлер невысокого мнения об охоте. Она для него не более чем «трусливый спорт»[529]. В близком кругу он время от времени проходится по охотничьей страсти Геринга. В одной