Саша приткнулся в уголке, где мог спокойно наблюдать за Катей. Просто наблюдать за девушкой уже было для него огромным удовольствием. А уж когда Катя нашла его в толпе взглядом и даже подмигнула, у Саши от радости чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Катя вновь занялась своими делами, а Саша оглядел зал. Его распирало от счастья. Интересно, заметил кто-нибудь из этих людей, что Катя особенно выделяет именно его?

Но никто не обращал внимания на Сашу. А наткнувшись взглядом на лицо священника, Саша и вовсе почувствовал какую-то неясную тревогу. Нет, ну скажите на милость, что понадобилось этому человеку на лекции тетушки Феты? Священнослужители вряд ли могли одобрить тетушкину науку, что ни говори, изрядно попахивающую шаманизмом. Неужели священник пришел сюда, чтобы разоблачить тетушкины заблуждения? Или… или у него более серьезные планы на ее счет?

Невольно Саша прикинул, мог ли этот священник оказаться тем, кто ночью пытался задушить Сашу в «Мансарде». И получалось, что мог. И рост, и телосложение, и комплекция – все в этом батюшке казалось Саше подходящим, чтобы назначить его на роль главного злодея. И еще лицо! И сжатые в кулаки руки! Руки у него были вполне подходящие. Очень похожие руки пытались задушить вчера самого Сашу.

– А если он явился, чтобы покончить с тетушкой? Вот беда! Как же я его прошляпил!

Теперь Саша корил себя за то, что не сел рядом с подозрительно ведущим себя священником. Если тот никакой не священник, а просто переоделся в батюшку, то он вполне может выхватить пистолет, пальнуть в целительницу, и никто не успеет даже опомниться. И сидит он, как нарочно, так, чтобы легко можно было удрать. Воображение у Саши было богатым. И он даже успел себе представить, как этот человек выпускает в тетушку целую обойму, потом швыряет дымовуху и в возникшей панике покидает место преступления.

– Неспроста он местечко ближе к выходу занял.

И Саша, вспотев от волнения и забыв про Катю, тоже начал пробираться к выходу. Сделать это было тем трудней, что народ все прибывал и прибывал. И Саше приходилось протискиваться через встречные волны. Наконец ему это удалось, и он прочно встал на стражу. Он вспотел еще больше, но был доволен. Теперь мимо него ни один враг не пройдет!

Между тем зал наполнился под завязку. Время подошло к трем часам пополудни. Пора было начинать лекцию. Восседавшая за столом тетушка включила микрофон и поприветствовала своих почитателей. И начала свою лекцию, как сама объяснила, с того места, где она остановилась в прошлый раз. Но Саша ее не слушал. Ему не была интересна сама лекция, ему было интересно поведение священника. А тот так сильно сжал свои губы, что они превратились у него в одну сплошную ровную черту. И брови сошлись над переносицей еще одной горизонтальной чертой. А глаза превратились в два раскаленных угля. Вот до какой степени ему не нравилось то, что он слышал.

Однако с комментариями священник не лез. Сидел, слушал. И лишь когда тетушка предложила задавать ей вопросы, поднял руку. Но сперва спрашивали других. Всё других и других. И тогда священник не выдержал. Он встал со своего места и, выпрямившись во весь свой немаленький рост, стоя с очень прямой спиной, спросил:

– Извините, что я обращаюсь к вам без приглашения, но мне необходимо знать, по какому праву вы принуждаете своих почитателей к крупным денежным взносам?

Голос его так и дрожал от напряжения. И все в зале почувствовали неладное, затихли и изумленно посмотрели на него. Но священника взгляды не смутили.

– Я жду от вас ответа! – сурово произнес он, глядя на тетушку.

– Не понимаю, о чем речь.

– Все вы понимаете! Вы заставляете своих последователей делать взносы в размерах, которые превосходят всяческое понимание!

– Если вы про оплату курса занятий в моем центре «Мансарда», то вы правы, там дороговато. Я и сама это не один раз говорила, но ведь эти деньги идут на оплату коммунальных платежей, из них же мы платим налоги, из этих же денег складывается заработная плата сотрудников. Все они люди семейные. И никто из них не готов работать в моем центре даром.

– Только не нужно прикидываться такой бедной овечкой! Речь идет о миллионах! Десятках миллионов пожертвований от частных лиц!

– Десятках миллионов? О чем вы говорите?

– О тех деньгах, которые могли пойти на строительство храмов! На строительство монастыря в Ленинском! А вы, подлая женщина, захапали эти деньги себе. Заграбастали их обманом! Как вы можете называть себя целителем человеческих душ и тел, если вы всего-навсего наглая ворюга!

В зале поднялась настоящая буря. Возмущенные поклонники тетушки Феты кричали на священника, размахивали руками, требовали, чтобы он ушел. В душе Саша даже восхищался этим человеком. Один – среди бури народного гнева он не дрогнул, даже глазом не повел, когда у него перед носом со свистом рассек воздух чей-то кулак.

Но голос его, голос человека, привыкшего взывать к своему стаду с амвона, разносился под сводами конференц-зала, без всякого усилия перекрывая крики других людей:

– Я пришел сюда сегодня лишь с одной целью. Я пришел для того, чтобы все знали, вы – лгунья и мошенница! И время вашего наказания неизбежно приближается.

Тетушка в ответ лишь открывала и закрывала рот, не в силах собраться с мыслями. Кажется, саму тетушку высказанные в ее адрес обличения священника поразили.

– Я не понимаю, о каких деньгах идет речь? – произнесла она наконец. – Мой центр ничего столь значительного, да еще от частного лица, не получал! И при чем тут наш монастырь в Ленинском? Я там была всего один раз. И как полагается в таких случаях, сделала пожертвование.

Но священник уже не слушал, он покинул зал. Саша смотрел на тетушку с сочувствием. Какой жалкий у нее вид. Неужели в обличениях священнослужителя была хотя бы крупица истины? Саша не то чтобы осуждал тетушку, но если священник сказал правду и тетушка кого-то вынудила сделать крупный взнос, то родственники того человека могли ее, мягко говоря, невзлюбить. А если речь идет о десятках миллионов, то и убить могли ту, которую считали обманщицей.

Но в чем обман? И Саша решил потолковать с тетушкой дома хорошенько. Конец лекции оказался смятым. С грехом пополам тетушка торопливо дочитала положенный текст, ответила еще на несколько вопросов и стала прощаться. Было видно, что ей не терпится уйти. Люди тоже это поняли и разошлись быстро и без лишних вопросов.

– Тетушка, вы как?

Тетушка подняла на Сашу растерянный взгляд. Руки у нее дрожали.

– Что это за человек?

– Какой человек?

– Не притворяйся, будто бы не понимаешь. Этот священник. Кто он такой?

– Я не знаю. Не понимаю, с чего он взял, будто бы я присвоила себе чьи-то деньги? Да, иногда мои последователи делают небольшие взносы, но это дело сугубо добровольное, я никого к таким взносам не принуждаю. И уж, во всяком случае, речь не идет о миллионах. Максимум десять-двадцать тысяч. Лишь однажды на моей памяти было сделано пожертвование в размере ста тысяч, но и то часть этих денег ушли на оплату курса лекций для всех членов семьи. А чтобы миллионы… Или тем паче десятки миллионов…