Когда я убрала магнитофон, он выпил-таки налитую водку и сухо произнес:

— Сука.

В его глазах стояли слезы.

— Не время плакать, Миша. Я думаю, Валентина скоро сюда нагрянет. У нее когда обед на работе?

— С двенадцати до часу, кажется, — моментально собравшись, ответил он.

— Так вот, — взглянула я на часы, которые показывали четверть двенадцатого, — мы должны быть во всеоружии.

И я рассказала ему весь свой план. Пока я говорила, его отечная физиономия выделывала различные гримасы. От испуганной и наивной до злой и решительной. И под конец он принял вид человека с холодным рассудком и с жаждой мести в мыслях.

— Сможешь? — спросила я, все же сомневаясь в его актерских способностях.

— Чего не сделаешь ради собственного спасения? — ухмыльнулся он.

— Тогда приступай.

Михаил сделал все, как я велела. И вовремя.

— Ложись, — тихо скомандовала я, увидев из окна, возле которого стояла на стреме, приближающуюся Валентину.

Она шла торопливой походкой, держа в руке ярко-алый зонт. Слабый ветерок играл складками синего сарафана.

Михаил кинулся в комнату и завалился на тахту. Я же встала за тяжелую портьеру, за которой, если верить его словам, меня совсем не было видно.

Щелкнул замок, хлопнула дверь. Я затаила дыхание, Михаил захрапел. Это у него вышло довольно естественно. Я даже испугалась, не заснул ли он по-настоящему.

Судя по шороху в коридоре, который был мне отчетливо слышен, Валентина открыла обувную тумбочку. Через пару минут вошла в комнату и остановилась.

— Миша, — позвала она. Он ответил лишь очередной порцией богатырского храпа.

Валентина проследовала в спальню. Скрипнула дверца открываемого шкафа. Снова шорох и недовольное сопение. Дверца со стуком захлопнулась, и, ворвавшись в зал, Сластникова истерически заорала:

— Михаил! Да проснись же ты, наконец!

— А? В чем дело? — послышался недовольный с хрипотцой голос.

— Где твои кроссовки? И где пакет с моими вещами?

— Какими вещами? — спросил он, довольно натурально изобразив недоумение.

— Ну, с такими… — немного замялась Валентина. — У меня там в шкафу пакет лежал. Где он?

— А-а-а, этот… — сонно протянул Михаил. — А откуда ты все это взяла?

— Какая тебе разница?! — буквально завизжала она. — Где пакет, я спрашиваю?

— Как какая разница? Могу я знать, откуда у тебя такие дорогие шмотки? Тебе их подарил любовник?

— Хватит молоть чушь! — прикрикнула она на него, но уже не так строго. — Я сама их купила.

— А почему спрятала?

— Потому… потому… Чтоб ты их не пропил!

— А разве я хоть раз пропивал что-то из дома? — с укоризной в голосе произнес Михаил.

— Все к тому и идет, — отрезала она. — Так где же вещи?

— А сколько все это стоит, Валек? Сколько стоит серая ветровочка с розовой полосой? И купальник фирмы «Медуза», и вот этот сарафанчик, который сейчас на тебе… Скажи, сколько? И зачем тебе понадобился черный парик? Я все же подозреваю, что у тебя есть любовник.

— Да нет у меня никого. Успокойся, — уже совсем ласково залепетала она. — Просто не хотела тебя расстраивать. Ты-то ведь весь поизносился, а я… А мне хочется нормально выглядеть. И парик этот мне очень идет. Все девчонки на работе так сказали.

— Угу, значит, ты на работе его купила? У кого? Я ведь проверю.

Михаил был просто неотразим. Действительно, чего не сделаешь ради собственного спасения!

— Господи, да у Ирки Волковой, можешь проверять сколько угодно.

— А если я позвоню ей?

— Звони, — буркнула Валентина. — Только ее сейчас на работе нет, а ее домашний телефон я не знаю.

— Так, уже увертки. Хочешь ее потом предупредить, чтоб врала мне?

— Ну, хватит уже. Верни мне вещи. И где твои кроссовки? Те, что уже сто лет там лежали?

— А зачем они тебе? — голос Михаила на этот раз дрогнул, и я поняла, что еще немного и он не выдержит. Ну, не страшно. Скоро мой выход.

— Хотела их продать, — не задумываясь выпалила Валентина. — Чего им без дела пылиться? А у меня на работе просили.

— Да? Ты серьезно? — уловила я угрожающие нотки в его интонации и поняла, что он встал. — А не для того ли…

— А не для того ли, чтоб поставить их на видное место к приезду милиции? — спросила я, выйдя из-за портьеры.

Сластникова резко обернулась и замерла. На вмиг побелевшем лице ярко выделились рыжие веснушки. Михаил стоял возле нее со стиснутыми кулаками, явно готовый намылить ей шею.

— Ну, что же вы замолчали, Валентина? — спокойно спросила я, подойдя ближе и втесавшись между супругами. Семейная сцена с побоями мною не была запланирована. — Давайте поговорим на серьезную тему.

Валентина в ужасе попятилась назад и, дойдя до подоконника, остановилась. Заметив это, я сурово произнесла:

— Да, пути к отступлению нет, моя милая. Пора принимать бой. Желаете ли вы выслушать от меня все то, о чем и сами прекрасно знаете, или предпочтете молча написать заявление на имя прокурора? А может, хотите сказать последнее слово в свою защиту? — язвительным тоном поинтересовалась я.

Конечно, глумление над человеком, попавшим в безвыходную ситуацию, — это плохо, но Валентина вызывала во мне столько отрицательных эмоций, что сдержаться я не могла.

— Тебе чего тут надо? — с придыханием, словно захлебываясь собственными словами, промямлила Сластникова.

— Что ж, перейдем на «ты», не станем демонстрировать уважение друг к другу, которого в действительности нет, — усмехнулась я. — Не будем играть в прятки. Так что давай, Валя, звони в милицию. Чистосердечное раскаяние смягчает и так далее.

— Да! Я сейчас позвоню в милицию! — резко взвизгнула она. — Позвоню и скажу, чтоб тебя отсюда немедленно убрали!

— О-о-о, — разочарованно протянула я. — А я-то думала, что все закончится мирно. Значит, ты не хочешь признавать свою вину?

— Какую еще вину!

— Ну ты и тварь, — пробасил Михаил и двинулся к ней. Но я остановила его.

— Ты присядь пока, Миша, мы сами разберемся. Все, что от тебя требовалось, ты сделал. Причем, надо заметить, отлично.

Он покорно опустился на тахту, переводя взгляд то на меня, то на стоявшую возле окна Валентину.

— Стало быть, этот сарафанчик и вещи, что находятся в пакете, куплены на базаре, а парик — на работе у Ирины Волковой? Так? — начала я тоном государственного чиновника.

Валентина явно почувствовала подвох. Кажется, она почувствовала его еще во время нашей беседы в моей машине, потому и явилась домой пораньше, чтобы на всякий случай избавиться от вещей Луговичной. Но мы с Михаилом опередили ее. Сластникова ничего не ответила, ожидая от меня продолжения и желая, видимо, сориентироваться в обстановке. Хорошо, продолжу.