— У меня Женя…

— Хорошо, приезжайте, ждем.

Я повесила трубку и перевела взгляд на подругу. Та медленноподнялась и прошептала:

— Чего, а?

— Не знаю. Игорь звонил, едем к Дунаевым.

— Господи, — забормотала подружка. — Неужточего-нибудь с Лелькой?

— Да не каркай ты, — одернула я и принялась искатьключи от машины.

— Вот же они, — ткнула Женька пальцем, ключипреспокойненько лежали на тумбочке. Руки противно дрожали, и вообще, я здоровоперепугалась, по голосу Игоря сообразив, что дело серьезное.

Добрались мы меньше чем за двадцать минут, бросили машинувозле «Гастронома» и бегом припустились к подъезду. На этот раз в квартире былитолько Игорь и Вера. Сестра и мать ушли на рынок. Понять их можно, сидение вчетырех стенах в ожидании самого худшего способно свести с ума. Вера полулежалав кресле, кутаясь в шаль, а Игорь метался по комнате. Впечатление было такое,что он не переставал этим заниматься с момента нашей последней встречи.

— Спасибо, что приехали, — увидев нас, сказалаВера. Только сейчас я обратила внимание на ее лицо и ужаснулась, так онапеременилась за несколько дней: похудевшая, постаревшая, измученная, с краснымиот слез глазами, подруга казалась тенью нашей Верки.

— Что случилось? — стараясь не смотреть на нее,спросила я. Игорь молча протянул мне листок бумаги, на нем были наклеенывырезанные из газет буквы. — «Если хотите вернуть ребенка, —прочитала я вслух, — сегодня в пять часов приезжайте к развилке у Рождественскойцеркви. С собой у вас должны быть двадцать тысяч долларов. Пакет с деньгамиоставьте под березой, слева от дороги, и отъезжайте на полкилометра в сторонуПокровской. Если все пройдет как надо, девочку в 17.30 выведут на дорогу уповорота на кладбище. В противном случае ребенка ждет смерть. Если вы сообщитев милицию, сделка не состоится».

Женька, побелев как полотно, сидела на диване и таращилаглазищи, надо полагать, я выглядела не лучше.

— Как эти твари могут? — пролепетала Вера,закрывая глаза ладонью.

— Когда пришло письмо? — спросила я.

— Час назад. Я отвез тещу с Натальей, возвращался домойи увидел в почтовом ящике лист бумаги…

— Деньги требовали и до сегодняшнего дня? — Мойвопрос произвел на Игоря странное впечатление: он вроде бы растерялся.

— Нет, — ответил он неуверенно. — Почему тыспросила?

— Потому что странно требовать от человека такую суммуза пару часов до встречи. У тебя есть двадцать тысяч долларов?

— Есть, — кивнул он и вдруг поморщился. —Ничего странного я тут не вижу. Похитители наверняка знают, что люди мы небедные, а доллары в банке сейчас никто не держит. Они у меня в сейфе, наработе.

— Это мать Лельки? — спросила я.

— Наверное.

— По-твоему, она способна на убийство?

— Господи, что за вопросы? — не выдержалон. — Я не хочу проверять, способна она или нет.

— Что делать, девочки? — спросила Вера устало.

— Звонить в милицию, — твердо заявила я, а Женькакивнула, соглашаясь.

— В милицию? — зло усмехнулся Игорь. — Чтоони могут в твоей милиции? Они до сих пор ее не нашли…

— У нас есть номер машины, на которой увезлиЛельку, — сказала Женька и назвала номер, а Игорь ненадолго замер соткрытым ртом.

— И что это меняет? — справившись срастерянностью, хмыкнул он. — Что они успеют сделать до пяти? А если вовсеничего не успеют? Я не могу рисковать дочерью. — Вера заплакала, а онвновь забегал по комнате.

— Хорошо, — кивнула я. — А если тебя обманут?Если они, она или он, не знаю, возьмут деньги, а ребенка не вернут, что тогда?

— Зачем им ребенок? Им нужны деньги. Не забывай, таммать Лельки…

— Ты уверен в этом?

— Я ни в чем не уверен.

— Похитители принимают всевозможные мерыпредосторожности, а самая действенная мера, ты знаешь… — Опомнившись, яприкусила язык, взглянув на Веру.

— Здесь не обычный киднеппинг, — отмахнулся Игорь.

— Хочешь сказать, у них есть уверенность, что ты небудешь их преследовать по закону? На их месте я бы не стала на эторассчитывать.

— Это не обычный киднеппинг, — упрямо повторил он.

— Игорь, боюсь, ты ошибаешься. Мы имеем дело не сматерью-алкоголичкой, которая раз в неделю наведывается к приемным родителямдочки за двадцаткой на бутылку, пугая их тем, что откроет всю правду. Такоеписьмо не шутка, а если шутка, то очень скверная и тянет на десять лет. Я думаю,нам следует позвонить в милицию.

— Нам? О господи, — он нервно хохотнул. —Тебе лишь бы поступить правильно, как положено. Какое тебе дело до Лельки и донас с Верой…

— Ну, это ты загнул, — не выдержала я. — ДоЛельки мне есть дело и до Веры тоже. И я не меньше тебя хочу, чтобы ребеноквернулся домой.

— А что, если позвонить Ромке? — вмешаласьЖенька. — И задействовать его ребят? Неофициально… Сцапаем этих гадов вмомент получения выкупа…

— Ты с ума сошла, — набросился на нее Игорь и дажепобледнел, в такой ужас привело его предложение. — Если похитителичто-нибудь заметят… Нет! Никакой милиции, никакого Ромки!

— Для чего ты нас позвал, если не желаешьслушать? — рявкнула я.

Он как-то заметно сник.

— Вера не может ехать. Посмотри, в каком она состоянии! —Игорь помедлил и закончил, глядя на меня: — Я хотел, чтобы ты поехала со мной.На всякий случай. И кто-то должен остаться с Верой, пока вернутся ее мать ссестрой.

— Конечно, я поеду, — вздохнув, сказала я. —Но…

— Где эта Рождественская церковь? — перебилаЖенька.

— Неподалеку от нашей дачи. Собственно, церкви нет,колокольня, наполовину разрушенная, и самой деревни, где она стояла, тоже нет.По дороге мало кто ездит. Место они выбрали со знанием дела, — невеселоусмехнулся он. — Там полно проселочных дорог, минут пятнадцать — и ты нашоссе и можешь двигать сразу в трех направлениях.

— Тем более мы должны еще раз как следует все взвесить…