«Ночь была душной», — вывела я и уставилась невидящимвзглядом в окно. Не скажешь, что данная фраза особо удачна для началадетектива. Может быть, лучше так: «Ночь была летней и душной»? Или: «Былалетняя душная ночь». О господи!.. Далась мне эта ночь, в самом деле… Совершенноневажно, какая была ночь. Бог с ней, с первой фразой, лучше сразу перейти кделу, то есть к трупу… «Она осторожно спустилась по извилистой тропинке ивскоре оказалась возле озера…»

— Тетя Анфиса! — Звонкий голосок вернул меня наверанду большого дома, а в распахнутом окне показалась физиономия Лельки,шестилетней дочки моей подруги, на даче которой я в настоящий момент отдыхала.

— Привет, — сказала я, с некоторым облегчениемотбрасывая авторучку и отодвигая тетрадь подальше от себя.

— Привет, — улыбнулась Лелька, продемонстрировавотсутствие верхних передних зубов и большую радость от созерцания моейфизиономии. — Пишете? — Она вздохнула, а потом скорчила забавнуюрожицу.

— Пытаюсь, — в ответ вздохнула я и поинтересовалась:— А где все остальные?

— Спят. Тетя Женя в гамаке, а мама в чулане, там нежарко. А мне скучно, — подумав, призналась Лелька и посмотрела на менявыжидающе.

— Ясно. — Я еще раз вздохнула, потом почесалазатылок и дипломатично продолжила: — Купаться еще рано, вода не успеласогреться…

— А в бадминтон? — с надеждой спросила Лелька(вообще-то, ее зовут Ольга, но мне так привычней). Играть с шестилетнимребенком в бадминтон — то еще занятие, но все же лучше, чем в середине лета,когда стоит жара и люди дремлют в гамаках и чуланах, сидеть на веранде ивымучивать из себя детектив.

— Пошли в бадминтон, — кивнула я и поспешноподнялась из-за стола.

Лелька взвизгнула от радости, а я, выглянув в окно и незаметив поблизости ни одной души, села на подоконник, а потом лихо спрыгнула натропинку, посыпанную гравием, вызвав у своей шестилетней подружки вопльвосторга.

— Здорово, — сказала она, я взяла ее за руку, и мыотправились на лужайку перед домом. В тени двух огромных лип, в гамаке, прикрывлицо книгой, дремала Женька. Заслышав наши голоса, она выглянула, хмыкнула илениво спросила:

— Как работа?

— Никак, — отмахнулась я.

— Ты ж хотела… — Женька приподнялась, хмуро глядя наменя, но я пресекла попытку вправить мне мозги, сказав сурово:

— Заткнись!

Женька махнула рукой и вновь спрятала физиономию подобложкой. Я с некоторым удивлением прочитала: «Д. Джойс. „Улисс“, подошла и, неудержавшись, взяла книгу. Она была раскрыта на одиннадцатой странице, а вчералежала на скамейке с закладкой на пятнадцатой.

— Ты что, читаешь ее задом наперед? —поинтересовалась я.

— А великие книги как ни читай, все на пользу. Вбадминтон играть?

— Ну…

— А работа, значит…

— Заткнись! — повторила я, свирепея, потому чтоЖенька, конечно, права, а соглашаться с чужой правотой всегда неприятно.

Идея отправиться на дачу принадлежала Женьке. У нее былотпуск, который она собиралась провести в Испании, но денег на это не хватило.Женька задумала слетать в Анапу, но неожиданно встретила мужчину своей мечты ивлюбилась, а когда любовь прошла, денег не осталось даже на самолет. Сидеть вдушном городе весь отпуск — занятие не из приятных, поэтому Женька с радостьюприняла приглашение подруги пожить на даче. У Веры тоже был отпуск, отдыхалаона вместе с дочкой, я же в это время безуспешно пыталась начать работу наддетективом. До десятого октября необходимо представить рукопись в издательство,а дальше первой строчки дело не шло. В понедельник мой благоверный отбыл вкомандировку, я проводила его с тайной надеждой, что теперь, предоставленная самойсебе, наконец-то возьмусь за работу, но не тут-то было: столбик термометраподскочил с семнадцати градусов аж до двадцати восьми, и я два дня пролежала налоджии без мыслей и пользы для работы, точнее, мысли были, но никакогоотношения к детективу не имели.

Вот тут у меня и объявилась Женька, настойчиво позвонила вдверь, и я пошлепала открывать, сонная, точно муха осенью.

— Чем занимаешься? — чмокнув меня в нос, проявилаинтерес подружка.

— Ничем, — призналась я.

— А детектив?

Я тяжело вздохнула и пожала плечами.

— Ясно. — Женька устроилась за кухонным столом,затем, немного подумав, извлекла из холодильника банку пива, опустошила ее исказала: — Отечественные классики предпочитали летом творить на природе. Вродном имении или, на худой конец, в каком-нибудь Переделкине.

— Хорошо было классикам, — заметила я.

— Да. Верка зовет на дачу. Речка, лес, природа, однимсловом. Махнем? Детектив не напишешь, так хоть загоришь как следует.

— Мне работать надо, — обиделась я.

— Так и работай на здоровье. Дом большой, места всемхватит. Сиди на веранде, слушай пение соловьев и трудись. Поехали, а? Веркачеловек хороший, но малость занудлива, прикинь, каково мне?

— А ты работай, — съехидничала я. — Рассказыпиши или серию статей в родную газету.

— Статьи не могу, у меня ж отпуск, девчонка яправильная и в отпуске отдыхаю, а рассказ уже написала. Про муравья. Хочешьпочитаю? — Про муравья — это что-то новенькое, обычно Женька писалаисключительно про кошек и собак.

— Валяй, — согласилась я. Рассказ был очень короткий,и мне понравился. Я похвалила подружку, поскребла в затылке и попробовалавспомнить, кто из классиков творил летом в городе.

— Поехали? — жалобно позвала подружка, и якивнула.

В тот же вечер мы прибыли на дачу. Я гостила здесь лишьоднажды, года два назад. За это время многое изменилось: вместо дряхлогопятистенка высился добротный бревенчатый дом с огромной верандой и мансардой.Забор, резная калитка, палисадник, ухоженная лужайка и свежеразбитые клумбысвидетельствовали о том, что дача — любимое место отдыха хозяев. Правда, самхозяин здесь бывал нечасто. Веркин муж Игорь руководил какой-то фирмой и ссемейством в период отпуска жены общался в основном по телефону. Поэтому Верканам так и обрадовалась. Дом ее находился на отшибе, близкого знакомства ни скем из местных она не свела и скучала.