— Ты никогда не угомонишься, да? — устало спросил Аарн.

— Нет. А должна?

Гарсин показался Аарну шумным и мрачным. После Мольтране с его широкими улицами и прилипчивым запахом глициний всё покажется недружелюбным. Мужчина недовольно морщился, но покорно шёл за Ингри. Не потому, что хотел, а потому, что выбора другого не было. Оставаться в одиночестве на веранде и изводить себя тяжёлыми мыслями было крайне неправильно, и Аарн заставлял себя переставлять ноги, принимал из рук Ингри какие-то пакеты, не замечая ничего вокруг. Как ни старался он отвлечься, все мысли были там, с Эверин. Они уходили всё дальше в прошлое, и Аарн терзал себя за каждую ошибку, каждый неверный шаг. Он понимал всю бессмысленность такого поведения, но никак не мог остановиться.

— Зачем это всё?! — не выдержав, спросил он.

Это только поначалу казалось, что всё лёгкое, с каждым новым пакетом и новой улицей становилось всё тяжелее, и руки наливались свинцом.

— О, ожил. Уже хорошо, — отозвалась Ингри. — А теперь включи свой мозг и подумай. То, что пережили мы, это, конечно, страшно. А что было с Эверин? Она лежала одна. В канаве… А что, если бы её не нашли? Представил? Страшно? Нужно срочно добавить ей хороших эмоций, чтобы плохое забылось.

— Что же ты задумала?

— Небольшой праздник. Пока мы с тобой гуляем, там расчищают веранду. А это украшения… ну и еду доставят. Как раз к вечеру всё будет красиво. Останется только попросить Артино создать немного волшебной атмосферы…

— А ты сама? — удивлённо спросил Аарн.

— А я… я больше не смогу. Никогда, — очень тихо ответила Ингри, но Аарн её услышал.

Пакеты выпали из его рук, он открыл от удивления рот.

— Что значит, не сможешь?

— Я больше не маг, Аарн. — Она резко развернулась на каблуках и горделиво подняла подбородок.

Ночью, когда Ингри обещала себе не плакать, это казалось проще простого, но в реальности всё оказалось куда сложнее. Когда привыкаешь призывать магию на помощь в мелких бытовых ситуациях, а потом вдруг лишаешься этого… становится очень неуютно.

— Как? Почему?.. — спрашивал её Аарн, заглядывая в глаза.

— Цена… у всего есть цена. Я… я приняла решение спасти Эверин. Это была плата.

Сделав резкий шаг вперёд, Аарн привлёк к себе Ингри, прижал её голову к груди и принялся гладить по спине. Он не знал, как её успокоить. Он даже не был до конца уверен, что понимает, чем именно пожертвовала эта странная женщина ради его семьи, но чувствовал, что это нечто большее, чем просто счёт в банке. Нечто гораздо, гораздо большее.

— Я теперь твой вечный должник, да? — шёпотом спросил он, целуя Ингри в макушку.

— Да? Нет? Не знаю? Аарн, я ничего не знаю. Я… я просто пытаюсь научиться заново жить.

Он осторожно взял её пальцами за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Ингри плакала. Беззвучно. Так плачут те, кто не ждёт помощи, кому нужно просто, чтобы ушла боль, чтобы сердце перестало сжиматься в болезненный комок.

— Хочешь, я буду рядом? — шёпотом спросил он.

Вокруг уже собралась толпа зевак. Кто-то, кажется, стащил бумажный пакет с булочками, но для этих двоих не существовало ничего, кроме них самих.

— Хочу, — тихо ответила она, не в силах отвести взгляд. — Хочу!

— Значит, я буду рядом. Что бы ни случилось. Я никогда не оставлю тех, кто мне дорог.

И было в этом признании что-то такое, что Ингри поверила. Оно было искреннее, чем все те слова любви, что доводилось ей слышать раньше. Простое обещание, заставившее раны на сердце затянуться, вызвавшее улыбку.

— Ты со мной потому, что я…

— Потому что ты — это ты. Остальное не имеет значения, — перебил её Аарн. — Не важно, кто ты, невероятная Ингри Лонс, взбалмошная Диэния Дэенс или таинственная Атария, о которой я не знаю ничего… я просто хочу быть рядом с тобой, что бы ни случилось.

Из-под их ног утащили ещё один пакет, но это всё ещё не имело никакого значения. Что толку от вещей, когда в душе по осени расцветает самая настоящая весна?

Ингри встала на цыпочки и поцеловала Аарна. Она не хотела говорить. Слова казались ей лишними, ненужными, нелепым нагромождением звуков, которое почему-то использовали для общения. Зачем, когда всё можно сказать простым прикосновением?

Кто-то ворчал под нос, что это самое настоящее бесстыдство, кто-то продолжал аккуратно утаскивать пакеты, кто-то уводил детей, а Аарн и Ингри целовались, обнимая друг друга.

— Ну вот… воришки не сидели без дела, — хмыкнула Ингри, осматривая ворох покупок. — Ну что за люди?

— А что за люди мы? — смущённо ответил Аарн.

Он явно не был готов к настолько публичному выражению нежности, кончики ушей пунцовели, глаза блестели, но, определённо, ему понравилось.

— Да ладно тебе. Если это плата за маленькую шалость, то пусть так и будет, но нам нужно хорошенько постараться, чтобы этот вечер стал действительно чем-то важным. А потом…

— Что потом?

— Отправимся в путешествие. Почему бы и нет? Чем мы хуже Каммии и Илберта? Да и малышке новые впечатления явно пригодятся.

— А…

— Вопрос с колледжем решим ближе к осени. Я думаю, местечко обязательно найдётся, — уверенно заявила Ингри, снова нагружая Аарна пакетами. — Так. А теперь разворот и шагом марш к Артино!

При упоминании имени зловещего мага люди как-то отступили от них, чем Ингри продолжила беззастенчиво пользоваться, прокладывая дорогу к дому старого друга.

Ингри Лонс знала толк в празднествах и особенно в их организации. Для всех этих шоу по криставидению приходилось хорошенько постараться, чтобы выглядело всё так, как нужно. С претензией на элегантность, но без излишней роскоши, поэтому праздник для Эверин и трёх гостей получился милым и камерным.

На круглом столе в самом центре высился торт, украшенный тропическими фруктами.

— Я даже не хочу спрашивать, сколько это стоит.

— Ничтожно мало по сравнению с улыбкой ребёнка, — спокойно ответила Ингри, поднимая колпаки и проверяя, всё ли доставили. — Я не узнала у тебя, ест ли она рыбу… поэтому на всякий случай взяла всякого. Никто не уйдёт голодным!

— Да отсюда вообще никто не уйдёт. Встать из-за стола не смогут. Еды-то сколько.

— Кто-то сказал “еды”? — послышался любопытный голос.

— Шанти! Вот и ты, серый плут!

— Я не плут, — недовольно ответил енот, забираясь на ближайший стул. — Я честный енот, прошу вас заметить. Фамильяр, очаровашка, эстет! Енот-потаскун!

— Полоскун, — на автомате поправила его Ингри.