Ветер внезапно стих, вслед за ним заглох генератор в сарае. Стало очень тихо. Из леса доносились странные звуки, похожие на хруст ломающихся костей. Сагал понимал, это уже не игра воображения. Нечто подобное он сегодня слышал на берегу реки, но не придал значения. Сейчас источник звука был далеко и доносился приглушенными урывками.

В воображении возникла огромная паровая машина на гусеницах, мчащаяся по лесу и крушащая деревья стальным щитом.

* * *

Мандарханов стоял на крыльце, вглядываясь в затянутое облаками небо. Густой дым от папиросы вился вокруг него подобно защитной ауре.

— Будешь? — он протянул открытую пачку Сагалу.

— Не курю.

— И правильно, — Мандарханов откусил часть папиросы, сплюнул. — Хорошо разбираешься в охоте. Охотник?

— Если только на людей.

Сагал спустил Дау на деревянный пол. Пес забегал по веранде в поиске чего-нибудь съедобного.

— Ты знал медведя, я понял по глазам, — сказал Сагал. — Сам ему пальцы оттяпал?

Мандарханов глубоко затянулся и выдохнул носом дым.

— Я его сеголетком нашел. Мелкий совсем был, как пес твой. Мать его убили браконьеры. Она медвежонка до последнего защищала, пуля дура его и задела. Без двух пальцев, да на трех лапах как-то сбежал. Тогда уже смелый был, дерзкий. Жена моя выходила его. Топой назвали. Я ему клетку возле бани сделал, так он у нас полтора года и прожил. Крупный стал, опасно было дальше держать. Выпустили, а он уходить не хотел — привык к нам. Первое время возвращался, приносил остатки дичи, рыбу. Отплатить, наверное, хотел, — Мандарханов затушил папиросу, тут же закурил вторую. — Две тысячи медведей в заповеднике. И именно на него пошли…

— Он уже не тот зверь, которого ты знал. Если попробовал человека, больше не остановится.

— Ты сказал, охотники промазали. Это не так. Его ранили. Либо кровью истек, либо севернее ушел, где косуля ходит.

Дау прижался к ноге Сагала. Нагулялся.

— Ты не веришь в этих, да, из космоса? — спросил лесничий. В его вопросе не было вызова или подвоха — только искренний интерес.

— Нет.

— Я видел их несколько раз. Однажды прям к дому прилетали. Я до смерти испугался. Гудёжь этот ихний жуткий прям, пробирает до поджилок.

— И что они хотели?

— Да бог их знает. Может поздороваться, иль еще чего. Я так и не вышел из дома.

— Значит, самих гуманоидов не видел?

— Нет. Только в окно выглянул, а там такой яркий свет, будто простыню повесили. Меня ослепило, потом долго ничего не мог видеть.

— И когда это было?

— За пару дней до того, как с охотниками случилось. Потом пришли военные, сказали убираться. Я в поселке пересидел три дня и мне предложили вернуться, проводником. Конечно, я согласился. Я на кордоне тридцать лет. Это ж мои места…

— Были ли какие-нибудь следы на земле? — прервал его Сагал. — Может быть, отпечатки ботинок? Или следы колес?

— Ничего. Я с рассветом все вокруг обошел. Ночью, правда, свежий снег выпал, может где и замело чего. Но кое-что я все же заметил.

Сагал поднял брови в предвкушении.

— Видишь две ели? Их посадил отец моей жены полвека назад. Всю зиму под снегом стоят. Только в апреле спадают. Но тогда утром снега на них не было. А с макушек и вовсе хвоя облетела.

Сагал скептически покивал. Скрыть следы обуви и даже техники на снегу несложно. Тем более в ту ночь лег свежий покров. Сбить снег с верхушек деревьев еще проще, достаточно ударить чем-нибудь тяжелым по стволу. Хвойные ветки размашистые, сильные колебания сделают всю работу. Только зачем потребовалось устраивать этот спектакль для никому не нужного лесничего? Какую цель преследовал мистификатор?

— Жена моя была из местных. Испокон. Я-то сам городской. Сюда в восемьдесят шестом приехал, как увидел Байкал, так и влюбился. Для верующих бурятов эти места — святые. Шаманы говорят, здесь пристанище духов. Жена моя все деревья вокруг дома обвешала вязочками. Говорила, так нас духи защитят. Я не верил, конечно, даже посмеивался над ней. Ну какие, говорю, духи? А как-то летом пожар был. Огонь шел к дому. Я уйти хотел, а жена уговорила остаться, сказала, духи наш дом спасут. И веришь нет, огонь свернул. Вот там, в двадцати метрах от дома, как в стену уперся. И как после такого не поверить было? А сколько тайн еще природа хранит.

Классический сюжет, подумал Сагал. Подгонка фактов под желаемую версию. Так уж устроено мышление. События, выгодные мировоззрению, — выделяются, остальные — опускаются, либо признаются несущественными. Скорее всего, пожар свернул из-за резкой перемены ветра или из-за противопожарного рва. А то, что это произошло после шаманских заклинаний, — всего лишь совпадение. И солнце всходит после петушиного крика, но это не значит, что, если крика не будет, солнце не взойдет.

— Жена ушла год назад. Рак. Я до сих пор чувствую, как она глядит на меня из деревьев, из воды, из камня, — голос у Мандарханова задрожал.

Сагал понял, что задержался слишком надолго.

— Ладно, мы спать.

— Ай да, спокойной ночи. Спится тут хорошо. Такого чистого воздуха нигде нет.

Сагал открыл дверь. Тут же отскочил в сторону, потому что навстречу вылетел Погребной, едва не сбив его с ног.

— Так повтори, где ты его сейчас видишь? — кричал он в рацию, всматриваясь в темноту. — Озеро! В какой стороне озеро? — заорал он, обращаясь к Сагалу и лесничему.

Мандарханов указал направление.

В небе над сопкой виднелись едва различимые блики света.

Голос из рации прорывался через помехи. Причиной их была не плохая связь, а сторонний громкий звук. Тот самый гул.

«Наблюда… объект… свет… неб… садится…»

— Так, слушай меня. Следуй за ним, дистанция сто метров. Ближе не подходить. Я выдвигаюсь.

«Так точ…»

— Прилетели, — сказал капитан многозначительно. — Мотор, заводи снежки. Артист, бери бурята.

— Ночью опасно ехать, — попытался отговорить его Мандарханов.

Мотор уже бежал к снегоходам, на ходу застегивая воротник.

— Пошли, — Артист потянул лесничего за плечо. — Самый короткий маршрут покажешь.

Взревели двигатели.

— Что случилось? — Паша подошел к веранде.

— Пацана охраняйте! — приказал Погребной.

Снегоходы, набирая скорость, ринулись в темноту. Из дома вышел Брадинкин, потирая заспанные глаза.

— Куда это они?

— Хотят успеть на спектакль, — сказал Сагал.

— Все уехали? А кто за мальчиком в бане присмотрит? — заволновался Брадинкин.

— Мы — спать, — Сагал потрепал собаку по лохматой голове. Дау встал на задние лапы и вытянул передние вдоль ноги Сагала, пропищав нечто, означающее согласие.