Витька сдался и не стал перечить. Марина поставила приборы для себя и Милославской и тоже присела за стол. Яна все еще продолжала сидеть немного поодаль, покуривая.

— Вить, знаешь, — сказал вдруг Федотов, — у меня в магнитоле что-то только одна колонка работает, а в другой бум-бум-бум… Посмотреть бы…

— Посмотрим, — вздохнув, ответил Ермаков.

— Мы уж с Витькой тостер наладили, — подняв вверх указательный палец, горделиво заявил Саша.

— Когда же вы успели? — всплеснув руками, удивленно спросила Марина.

— Да там все в такой ерунде заключалось! У Витька глаз наметанный. Он сразу понял, что к чему. Минута — и машина была в полной боеготовности, — Федотов благодарственно похлопал по плечу своего родственника.

— Саша, — с укором протянула Марина, — ну разве время сейчас… Вите не до этого, — Федотова покосилась на Ермакова.

— Мне не трудно, — сухо ответил Витька, похрустывая огурцом, и тут же перевел разговор на другую тему: — А поселок-то как быстро отстраивается! — Ермаков посмотрел в окно. — Виллы растут как грибы!

— Что поделаешь, — вздохнув, ответил Федотов, — старое рушится, новое строится… На той стороне, посмотри, — Саша указал вправо, — есть такие лачуги!

— Кстати, — как бы невзначай, но достаточно осторожно сказала Марина, — у вас в Багаевке появился дом разрушенный…

Ермаков, казалось, совершенно не слышал вопроса. Яна насторожилась.

— Там, кажется, женщина какая-то жила? — словно между прочим спросил Витьку Федотов, подцепив вилкой кусочек сала.

— Жила, — снова взяв в руки бутылку и откручивая пробку, ответил Ермаков.

— И что же случилось? — испуганно спросила Федотова, якобы опасаясь за чужую судьбу.

— Там вообще, — опрокинув рюмку, сморщившись и звучно втягивая в себя ноздрями воздух, сказал Витька, — раньше жил какой-то богатый помещик.

— Как интересно! — протянула Марина и приподнялась с места, чтобы подрезать на опустевшую наполовину тарелку колбасы.

— Потом дом его сгорел, — продолжал Витька.

Он разрумянился и, казалось, был уже не так мрачен, как поначалу. Закусывал, в основном, огурцами, и, кажется, немного запьянел.

Милославская, услышав о помещике, насторожилась еще более, не зная, чего ожидать от рассказа с таким необычным началом.

— И что же, помещик без крова остался? — спросила она, стараясь придать своему тону как можно большую дружелюбность.

— Не знаю, — ответил Ермаков. — Тогда или после построили новый дом, — Витька ненадолго замолчал, заставив своих собеседников испытать неприятные мгновения волнительного нетерпения. — Жила в нем в последнее время, на самом деле, пожилая женщина. Но! — Витька предупреждающе повысил голос, — Она там не последний жилец.

— Как? — удивилась Марина. — Я только ее помню…

— Дом у Петровны купили, причем как-то очень быстро, в несколько дней.

— Она хотела переехать куда-нибудь к детям? — спросила Яна.

— Вроде нет, — ответил ей Витька, — мы вообще все удивились, когда о продаже узнали. Кажется, она и не хотела никогда его продавать. Или скрывала…

— Вот, наверное, новость была! — посмеиваясь, воскликнул Федотов. — Поди-ка, месяц деревня об этом гудела?

Ермаков промолчал. Потом сказал:

— Жена извелась вся: кто да кто соседом новым будет. А мне все равно…

— И дорого дом продали? — спросила Марина. — За сколько его купили?

— Купили до-орого, — протянул Ермаков. — Так по крайней мере на селе говорят.

— И куда же ваша соседка делась? — поинтересовалась Милославская.

— Не знаю. Исчезла, — ответил Витька, выразительно пожав плечами.

Между собеседниками более чем на минуту установилось молчание. Причем это была полностью немая сцена. Даже не жевал никто, застыв в одном движении. Сам Витька оцепенел, удивившись, наверное, произведенному им впечатлению или только что по-настоящему осознав, что он по-соседски причастен к какой-то тайне.

Милославская «ожила» первой и со скрипом придвинулась ближе к столу. Ей казалось, что наконец-то удается ухватиться за неуловимую ниточку. Она смотрела на Ермакова, взглядом настойчиво требуя дополнительных объяснений.

— Не, да вы не пугайтесь, ничего страшного с ней вроде не случилось, — переводя взгляд с одного на другого, сказал Витька. — Она, кажется, письмо кому-то прислала.

— А кому? — Яна все больше загоралась азартом.

— Верке Щуровой, вроде, — удивленно протянул Ермаков, — племяннице своей внучатой.

Гадалка попыталась максимально напрячь память, чтобы прочнее закрепить в ней услышанное. «Верка Щурова», — мысленно повторила она.

— Там во дворе, — неожиданно заявил Витька, — потом около недели орудовали «крутые». Они дом и разрушили.

Милославская пододвинула к себе бутылку, наполнила рюмашку, приготовленную для нее Мариной, наполнила ее и разом опустошила. Вслед за ней то же самое сделала Федотова. Саша удивленно переводил взгляд с одной женщины на другую. До него, казалось, позже других дошел смысл сказанного Ермаковым. Он, наморщив нос, вдруг переспросил:

— Крутые?

— Крутые, — Витька ответил с интонацией полной уверенности в своих словах. — И мент с ними был. Они перекопали весь двор, дом по бревнам разобрали.

— Во потеха-то местным была! — Федотов рассмеялся, но смех его звучал неестественно.

— И давно… Давно это было? — спросила гадалка.

— Недавно. Недавно исчезли, — Витька будто сам увлекся своим рассказом.

— А зачем же они дом купили, если собирались его разрушить и бросить? — спросила гадалка.

— А кто их знает, — Ермаков пожал плечами. — Никто о тех крутых ничего не знает. Все покрыто тайной.

— К-как… как они выглядели? Вы их видели? — Милославская в упор посмотрела на Витьку.

— Мне люди такого сорта всегда были неприятны, — сухо отрезал он, — Я их не разглядывал.

Между собеседниками снова установилось молчание.

— Ты выпей еще, Витек, — предложил Федотов.

— Не-не, — Витька рукой отстранил водку. — Мне пора уже. Пойду. Мои там маются теперь…

Ермаков встал из-за стола.

— Ну что ты, Витя, — протянула Марина, — посиди еще. Что быстро так?

— Хм, — ухмыльнувшись, ответил тот, — это у вас, городских, два часа не время. А у нас каждая минута на счету.

Ермаков направился к двери.

— Благодарю за угощенье, — остановившись, сказал он и посмотрел на Марину, — все было вкусно. Санек, спасибо за поддержку.

Саша поднялся.

— Я отвезу, — сказал он.