– Что вам от меня нужно?

– Скажите! Ну, признайтесь же! Это из-за мужа? Выобожали его, а он умер, и вы спрятались, словно улитка, в свою раковину? Вы такведете себя со мной из-за него? Что ж, прекрасно, вы его обожали, а он погиб.Но у других женщин тоже погибли мужья, очень у многих, и некоторые женщины тожелюбили своих мужей. Они поведают тебе об этом в баре, всплакнут, когданапьются, а потом преспокойно улягутся с тобой в постель, чтобы утешиться.Наверное, так можно утешиться. И вам тоже надо успокоиться, Филиппа. Вы молодыи чертовски милы, и я безумно люблю вас. Ну, расскажите, расскажите мне о вашемтреклятом муже!

– А что рассказывать? Мы встретились и поженились.

– Вы были очень молоды?

– Да.

– Значит, вы не были счастливы? Продолжайте, Филиппа.

– Да продолжать-то нечего. Мы поженились. Былисчастливы, как, наверное, большинство людей. Родился Гарри. Рональд отправилсяза границу. Его… убили в Италии.

– И остался Гарри?

– Да.

– Гарри мне нравится. Он милый ребенок. И я ему тоженравлюсь. Мы с ним поладим. Ну так как, Филиппа? Давайте поженимся? Вы сможетепо-прежнему садовничать, а я – писать книгу. А в выходные работать не будем, абудем развлекаться. Мы могли бы тактично отделиться от мамы. Она будетподбрасывать нам деньжат, помогая обожаемому сынуле. Я тунеядец, пишу дрянныекнижонки, у меня плохое зрение, и я болтлив. Вот худшие из моих недостатков.Может, поженимся, а?

Филиппа подняла глаза. Перед ней стоял высокий, довольносерьезный молодой человек в больших очках. Его светлые, цвета спелой пшеницыволосы растрепались, а глаза смотрели ободряюще и дружелюбно.

– Нет, – отрезала Филиппа.

– Это ваше окончательное решение?

– Окончательное.

– Почему?

– Вы обо мне ничего не знаете.

– И это все?

– Нет. Вы вообще ничего не знаете.

Эдмунд немного подумал.

– Очень может быть. А кто знает? Филиппа, моя обожаемаяФилиппа…

Он осекся. Издалека донеслось быстро приближавшеесятявканье.

– «И болонки на закате – только сейчас всегоодиннадцать утра – так резвились и играли… – продекламировалЭдмунд. – „Филиппа, Филиппа, Филиппа!..“ – тявкали они и звали…» Ваше имяне вписывается в размер. Может, у вас есть про запас другое?

– Джоан. Пожалуйста, уходите. Это миссис Лукас.

– Джоан, Джоан, Джоан, Джоан… Лучше, но не намного.

– Миссис Лукас…

– О, черт! – выругался Эдмунд. – Ладно,давайте сюда ваши проклятые кабачки.

…«Литтл-Пэддокс» остался на попечение сержанта Флетчера.

Мици взяла выходной. В нерабочие дни она всегда уезжала вМеденхэм-Уэллс. Мисс Блэклок разрешила сержанту Флетчеру осмотреть дом. Самамисс Блэклок ушла с Дорой Баннер по каким-то делам в поселок.

Флетчер работал проворно. Кто-то смазал дверь, готовясьнезаметно покинуть гостиную, когда погаснет свет. Мици попала бы в гостиную изкухни; ей эта дверь не понадобилась бы, так что Мици можно было исключить изсписка подозреваемых. А кого следовало оставить? «Соседи, – решилФлетчер, – тоже исключаются». Он не мог себе представить, как бы ониухитрились смазать дверь в чужом доме. Следовательно, оставались Патрик иДжулия Симмонсы, Филиппа Хаймес и, возможно, Дора Баннер. Симмонсы были вМилчестере. Филиппа Хаймес на работе. Сержанту Флетчеру предоставлялась полнаясвобода действий. Но в доме все оказалось в полном порядке. Флетчер необнаружил никаких изъянов ни в проводке, ни в электроприборах, а уж он-товеликолепно разбирался в подобных вещах. Отчего погас свет, до сих пороставалось неясным. При беглом осмотре комнат все тоже оказалось раздражающенормальным. В комнате Филиппы Хаймес висели фотографии маленького мальчика ссерьезными глазами. Еще был снимок того же ребенка в младенчестве, пачка егописем из колледжа и пара театральных программок. Ящик стола в комнате Джулииломился от моментальных снимков, сделанных на юге Франции. Купающиеся люди,деревня под сенью мимоз… Патрик хранил какие-то мелочи в память о своей службево флоте. У Доры Баннер тоже нашлись какие-то безделушки, с виду совершенноневинные.

«И все-таки, – думал Флетчер, – кто-то из домашнихсмазал ту дверь».

Ход его мыслей нарушил шум внизу. Сержант торопливо подошелк краю лестницы.

По коридору шла миссис Светтенхэм с корзинкой в руке. Оназаглянула в гостиную и направилась в столовую, откуда вышла уже без корзинки.

Сержант пошевелился. Половица скрипнулa. Миссис Светтенхэмобернулась. Задрав голову, она спросила:

– Это вы, мисс Блэклок?

– Нет, это я, миссис Светтенхэм, – ответилФлетчер.

Миссис Светтенхэм слабо вскрикнула:

– Боже! Как вы меня напугали. Я подумала, сноваграбители!

Флетчер спустился к ней по лестнице.

– Похоже, этот дом не особенно защищен отграбителей, – сказал он. – И что, каждый вот так запросто можетприйти и уйти, когда ему вздумается?

– Я принесла мисс Блэклок айвы из нашего сада, –объяснила миссис Светтенхэм. – Она хотела сварить айвовое желе, но у неенет айвы. Я поставила корзинку в столовой. – Миссис Светтенхэмулыбнулась. – Понимаю… Вы хотите узнать, как я вошла? Все очень просто –через черный ход. У нас так принято, сержант. Никому не приходит в головузапирать двери до темноты. Согласитесь, было бы страшно неудобно, если бынельзя было принести и оставить в доме что-то нужное. Увы, те времена, когда назвонок выходил слуга и справлялся, что вам угодно, миновали. – МиссисСветтенхэм ностальгически вздохнула. – Помнится, в Индии мы держаливосемнадцать слуг… восемнадцать! Не считая няни-туземки… А когда я быламаленькой, у нас дома всегда вертелись под ногами трое слуг, и при этом мама считаланас нищими, как церковные крысы, потому что нам было не по средствам нанятькухарку. Должна признаться, сержант, что теперешняя жизнь кажется мне оченьстранной, хотя, конечно, жаловаться грешно. Шахтерам, например, живется кудахуже, они болеют пситтакозом (кажется, это от птичек передается), и потомубеднягам приходится бросать свою шахту и наниматься в садовники, хотя они не всостоянии отличить сорняк от шпината. – Она добавила, направляясь квыходу:– Не смею вас больше задерживать. У вас, наверное, дел невпроворот. Ещечто-то должно случиться, да?

– Почему вы так думаете, миссис Светтенхэм?

– Да я просто поинтересовалась. Увидела вас тут иподумала: наверное, все-таки шайка орудует. Вы скажете мисс Блэклок про айву,хорошо?