— Это снимки моего брата, доктор. Я бы хотел, чтобы выпосмотрели. Брат придет завтра сдавать анализы.

Это был пожилой врач, какой-то весь помятый жизнью, в мятомхалате, шапочке, съехавшей набок. Потом я узнал, что в этот день он принял двадесятка больных. Конечно, все реакции у него притупились. Если бы я приехалутром, он никогда не допустил бы такой ошибки. Взяв снимки, он машинальноподнес их к свету и тут же вернул.

— Сколько лет вашему брату?

— Пятьдесят.

— Жаль, — сказал он, — впрочем, привозите его к нам.Химиотерапия здесь уже бессильна. Только оперативное лечение, вплоть доудаления легкого.

— Все так серьезно? — выдавил я из себя.

— Очень. У вашего родственника запущенная форма. Пораженолегкое.

Сильно поражено. Уже есть метастазы.

Впервые в жизни я напился до одурения. И в угаре готов былпокончить с собой. Все казалось мне таким несправедливым. Зачем мне такаянеустроенная жизнь? Вспомнились наши страдания в Сибири, ранняя смерть отца,мой непонятный выбор будущей профессии, мои мучения в Африке, разрыв с Вилмой,болезни матери, распад Союза, измена Вилмы, увольнение, бегство из Латвии,убийство Федора. И еще — плевок старухи… Честно говоря, нужно было удивлятьсяне запущенной форме болезни, а тому, как долго я сопротивлялся. Дома я ничегоне сказал.

Думал, что смогу сам решить свои проблемы. Все пыталсяоттянуть решение.

Это было в конце июля. А семнадцатого августа разразилсякризис, которого никто не ждал. Доллар за несколько дней подскочил в три раза.Все подорожало. И в сентябре закрылась фирма, где я работал. Тут уже не дооперации. И вообще я больше стал думать о будущем Илзе, чем о своей собственнойжизни.

Кажется, понятно теперь, почему меня смешило обещание моегоамстердамского доброхота спасти меня? Я смертник. И не только потому, чтосогласился стать мишенью. Может быть, с убийцами я бы еще справился. Но с болезнью,которая гложет меня изнутри, не совладаю. Месяцем раньше, месяцем позже. Чтоизменится? Именно на это и рассчитывал Кочиевский, когда делал мне своепредложение.

…Пять человек. Пять человек, которым я должен нанести визит.Визит в сопровождении ангелов смерти, которых послали следить за мной. И яобязан все время помнить об их интересах. Но делать вид, что даже не подозреваюоб их присутствии. Дурацкая затея полковника Кочиевского.

Первый из пятерых живет в Хайзене. Это совсем недалеко отАмстердама.

Говорят, полтора часа езды. Конечно, лучше взять такси, ноне на такой случай.

Я заказал для себя машину для поездки. Адрес у меня ужеесть. Надеюсь, что он окажется точным.

Закончив завтракать, я встаю, чтобы отправиться в холл.Широкомордый кивает. Сидящий напротив него человек, тот, кого я про себя назвалМертвец, поднимается и идет следом за мной. Игра в прятки с заранее известнымрезультатом. Впрочем, черт с ними. Мне нужно дотянуть до конца поисков иполучить свои деньги. Каждый лишний день, который я проживу на этом свете,прибавит денег моим близким в Москве. Если, конечно, Кочиевский не обманет. Нообмануть себя я не дам. Буду звонить каждый вечер в банк, узнавая об этихденьгах. Пусть только попробуют меня обмануть. Деньги для моих близких — этоединственная причина, по которой я согласился на эту чудовищную «экскурсию».

Наверняка зная, что она будет последней в моей жизни. Дажепри идеальном стечении обстоятельств повезти мне не может. Я могу вернутьсядомой уже смертельно больным и умереть на руках матери и дочери. Не знаю,может, действительно лучше чтобы меня убили? Мне казалось, что приговоренныйчеловек бывает более отчаянным, зная, что ничего хуже смерти с ним не случится.Но оказывается, что все это вранье: приговоренный чувствует лишь апатию, онпсихически готов примириться с неотвратимостью гибели и поэтому постояннопребывает в подавленном настроении.

Теперь я знаю, почему не сопротивляются смертники, которыхведут на казнь. Настоящая храбрость — это не безумие и не отчаяние смертника.Настоящая храбрость — всегда преодоление страха и вызов смерти. Кураж, которыйнеобходим мужчине. Впрочем, мне всегда не хватало этого куража. Мы, прибалты,наверное, слишком флегматичны. Нам не хватает эмоциональности. Но в любомслучае я начал игру в прятки со смертью. И не могу знать, чем она закончится.

В Хайзен я выехал через полчаса на «Ситроене», который ждалменя у отеля. Следом за мной тут же ринулся темно-зеленый «Фольксваген». Я могдаже не смотреть, кто сидит в салоне, — оба типа, которые завтракали со мной в«Гранд-отеле». Это первый акт нашей драмы. Будем считать, что случай в самолетебыл всего лишь прелюдией…

На часах было около восьми часов вечера. Галина Сиренко,отказавшись от чая, выпила чашечку кофе и уселась смотреть телевизор. Дронгочитал газету, когда ему позвонил Лукин.

— Я установил, где находится абонент Артемьева, — сообщилЗахар, — сказать по телефону или приехать?

— Приезжай. Только не поднимайся наверх, я спущусь к тебе, имы побеседуем в автомобиле.

— Что-нибудь случилось? — спросила Галина, отрываясь оттелевизора.

— Мой помощник установил, кто звонил Артемьеву.

— А почему вы не хотите, чтобы он поднялся сюда? — спросилаона. — Вы мне не доверяете?

— Доверяю. Но не хочу подвергать вас лишним испытаниям. Втех дурацких играх, в которые я играю, бывают потери с обеих сторон. Вас могутзахватить и потребовать, чтобы вы назвали имя моего помощника. И тогда у васбудет возможность сказать, что вы его не знаете.

— И вы думаете, что я так просто выложу им все, что знаю? —с недоумением спросила Галина.

— Не думаю. Но обязан предполагать самое худшее. Кстати, вынапрасно думаете, что я только вас оберегаю таким образом. Ведь он тоже незнает, кто именно вытащил меня из сегодняшней передряги. Вы не допускаетемысль, что захватить могут его, и тогда он провалит вас?

— У вас железная логика, — улыбнулась Галина, — мнеговорили, что вы супераналитик. Но почему у вас такая странная кличка… Почемувы не любите, когда вас называют по имени-отчеству?

— В таком случае число желающих убрать меня вырастет напорядок, — пояснил Дронго, — даже сейчас мои противники довольно легковычисляют, где я живу в Москве. А тогда будут просто находить по справочномубюро. Согласитесь, что это излишняя роскошь для моих противников.

— Убедили, — кивнула Галина. — Если будут звонить в вашеотсутствие, отвечать на телефонные звонки?

— Кроме Всеволода Борисовича и моего второго помощника,никто не знает этого телефона. А они звонить просто так не станут. Поэтомуможете отвечать на любые звонки. Возможно, кто-то спросит хозяев квартиры.