— До свидания. — Я поворачиваюсь к нему спиной, чтобы уйти.

— Зачем вы приезжали? — звучит у меня за спиной вопрос. Яповорачиваюсь. Действительно, ему трудно понять, зачем я приезжал. Если ясвязной российской разведки или бывший друг Труфилова, то я не могу бытьнастолько наивным, чтобы не понимать ситуации. Но как объяснить Кребберсу, чтоу меня совсем другая задача. Что я обязан найти своего «друга» Труфилова, чтобыследующие за мной «ангелы смерти» навсегда оставили его в Европе. Как мнеобъяснить Кребберсу, что Труфилов главный свидетель и без него германский судне выдаст Чиряева. Боюсь, что он ничего не поймет, поэтому я только пожимаюплечами. Мои преследователи все еще сидят в своем автомобиле.

И в этот момент раздается характерный щелчок. Затем второй.Я знаю этот звук — противный звук жужжащей пули, пролетающей мимо. Оборачиваюсьи вижу, как падает Кребберс. Он ловит воздух губами, пытаясь что-то сказать, исползает на пол. Его застрелили! Я вижу, как пузырится кровью его одежда и алыепятна застывают в двух местах, где ее прострелили. Господи, только этого мне нехватало.

Я делаю шаг к старику, чтобы помочь ему, и в это мгновениепонимаю, что помочь ему я уже не смогу. А если сделаю следующий шаг и дотронусьдо него, то мои отпечатки пальцев будут растиражированы по всей Европе, и тогдамне нечего рассчитывать на дальнейшее продолжение путешествия. Я все понимаю ипоэтому, застыв, смотрю, как он умирает у меня на глазах. Но почему онистреляли? У нас ведь была негласная договоренность. Они должны устранить толькоТруфилова.

Почему они стреляли в Кребберса?

Я поворачиваюсь к «Фольксвагену». Оба моих преследователясидят в машине. Никто не выходил из салона. Один из них даже открывает дверцумашины, чтобы высунуть голову и взглянуть на меня. Им тоже не нравится мояпоза. Оттуда ни один из них не мог бы попасть в Кребберса, не тот угол полета.Да и пули вошли в него спереди. Господи, неужели здесь есть еще кто-то! И еслистреляли не мои преследователи, тогда кто же?

Я потратил несколько секунд, чтобы осмотреться. И потерялвремя. Он лежал на полу и, задыхаясь, поднимал руку, очевидно желая что-тосказать. Его могли убить только из соседнего дома, находившегося напротив.Снайпер должен сидеть там, это идеальное место, Кребберс, продолжая пускатькровавые пузыри, неожиданно схватился за дверь и усилием воли запер ее. Я неуспел даже подскочить, когда щелкнул замок. Все, дверь закрыта. Конечно, можновыломать ее, привлекая сюда соседей. Можно попытаться открыть ее, оставляя своиотпечатки. Но я стою перед закрытой дверью и мучительно соображаю: кто могстрелять, почему его убили? И если решено было убить его, почему этого несделали два моих преследователя? Черт возьми, от подобной головоломки можносойти с ума.

Но я понял, почему Кребберс последним движением руки, накоторое был способен, закрыл дверь. Он не хочет, чтобы нас нашли вместе. Он нехочет остаться «советским агентом». Ему важно после смерти быть порядочнымчеловеком.

Ему важно сделать так, чтобы все выглядело как месть состороны разведки, на которую он работал и которую в конечном счете предал.

Мне нужно уходить. Двое моих преследователей, видя, что явсе еще стою перед дверью, выказывают явное беспокойство. Один уже вышел изавтомобиля.

Кажется, это Широкомордый. Может, он боится, что со мнойчто-либо случится? Он ведь еще и мой своеобразный телохранитель. До тех пор,пока я не найду Труфилова, они будут меня охранять, даже рискуя своей жизнью.Для них важна моя конечная цель. Но почему и кто убил Кребберса?

Я еще раз смотрю в сторону «Фольксвагена». Нет никакихсомнений. В салоне сидит второй мой преследователь. Но тогда кто же стрелял? Яоглядываюсь по сторонам — никого. Нужно принимать решение. Убийца явно несобирался стрелять в меня. Ему был нужен только Кребберс. Я поворачиваю головув сторону строения, стоящего напротив. До него довольно далеко, метроввосемьдесят, может, даже сто. Получается, что там сидел не просто киллер, апрофессиональный снайпер. Вот уже полторы, две минуты я стою, изображая из себяидеальную мишень, — любой стрелок за это время мог меня спокойно расстрелять.Но убийца не стрелял. Просто я не его мишень. Я все еще стою и жду непонятночего. Затем медленно иду к своей машине.

Если я проторчу здесь еще немного, у соседей появятся всеоснования, чтобы рассказать голландской полиции о моем появлении в Хайзене. Каквсе глупо получилось. Я смотрю на дом, в котором жил Кребберс. Бедняга, он дажене подозревал, что я привезу ему смерть в своем автомобиле. Я подхожу к«Ситроену», усаживаюсь на сиденье водителя и, развернувшись, медленно отъезжаюот дома. Через несколько минут за мной следует и «Фольксваген». Час от часу нелегче. Я думал, что меня плотно опекают только эти двое. Вчера я узнал, что уменя есть друг. Сегодня узнал, что есть еще и враг. Не слишком ли многопопутчиков для одного путешествия?

В Амстердам я гнал, выжимая из своего автомобиля всевозможное. Меня мало интересовали мои г преследователи в «Фольксвагене».Похоже, что провели не только меня. Представляю их рожи. Вот так, на огромнойскорости, мы и влетели в Амстердам. Нам еще повезло, что мы не совершили авариии никто не связал наше утреннее появление в Хайзене с убийством Кребберса,Никто, кроме… меня. Я теперь знаю, что среди моих преследователей появился ещеодин — безжалостный и целеустремленный.

Или полковник Кочиевский меня все-таки обманул? Но тогда вчем его конкретная цель? И не лучше ли было сразу меня предупредить, чтоследующий за мной убийца будет убирать всех, с кем я встречаюсь? Нет, концыявно не сходятся. Что-то здесь не то.

Кочиевский вышел на меня спустя несколько месяцев послекризиса. Я вскоре продал машину, вспомнив, что есть метро. Но деньгикатастрофически «улетали». К тому времени даже новые «Жигули» продавали пофантастически низкой цене. Мне еще повезло, мне дали за мой автомобиль дветысячи долларов.

С каждым днем мне становилось все хуже. Сеанс химиотерапиипринес лишь некоторое улучшение. Уже в начале года я начал понимать, что мне недожить до его конца. Тревожило испуганное лицо матери, которая, кажется,начинала понимать, что со мной происходит. И тогда я вспомнил об одном своем старомзнакомом. С Виктором я встретился случайно несколько лет назад. Он ездил нашикарном «Мерседесе» в компании длинноногих красавиц. Нужно было только видеть,какие девицы сидели в его автомобиле. Я тогда подъехал к ресторану на встречусо своим шефом. И увидел Виктора. Некогда Кузьмин был майором-пограничником,сотрудником оперативного отдела. Сейчас уже многие забыли, что Главноеуправление пограничных войск подчинялось КГБ и входило в его структуру. ВскореКузьмин ушел из своего ведомства. Поговаривали, что он перешел в Министерствообороны. И вот спустя столько лет — неожиданная встреча.

Кузьмин вроде обрадовался, подробно расспросил о моемжитье-бытье. На прощание дал свою визитную карточку и предложил встретиться.