утечки магического фона не происходило?

— Магический фон, молодые люди, это вам не урина в мочевом пузыре. Свойствами непроизвольной протечки не располагает.

— И все же, — упираюсь по-ментовски, — Надо бы разобраться… успокоить граждан…

— Ну хорошо. Пройдемте, — соглашается заведующий, — Увидите все собственными глазами.

Профессор повел нас по палатам с пациентами.

— Обратите внимание, — заведующий нам будто экспонаты в музее демонстрировал, — Здесь лежат на обследовании сразу трое. Ни у кого ничего не протекает…

Походу он принял нас за совсем твердолобых, а потому говорил на «понятном нам языке». Открыл дверь другой палаты:

— Здесь два пациента проходят лечение по сращиванию каналов. Но нет, не подумайте, у них тоже никаких протечек.

Мы идем вслед за заведующим, скроив туповатые рожи, и пытаемся увидеть хоть какую-то зацепку, имеющую отношение к заданию. Но не видим ничего особенного, ничего такого, что не укладывалось бы в логику больничного процесса. Травка даже начала поглядывать на меня с укоризной: «вот обязательно тебе, Кротовский, — написала она в групповом чате, — выставлять себя еще большим дураком, чем ты есть на самом деле?»

Я переключился на тонкое видение. Как-никак, астральный картограф. Тоже могу видеть магические каналы и резервуары. И с каждым пройденным пациентом во мне крепнет ощущение, что здесь что-то не так. Что профессор творит с людьми какую-то дичь.

Конечно, я не ахти какой спец, а в целительстве и вовсе дуб дубом. Но все-таки способен отличить, когда человеку проводят диагностические процедуры, а когда ставят над ним лабораторные опыты, как на подопытном кролике. Последние сомнения отпали, когда проф завел нас в палату с «овощами», пациентами, пребывающими в коме. Вот тут я убедился окончательно, с каждого пациента откачивается магическая сила. Скрытые каналы мановоды уходят в общую нишу через вентиляционные отдушины.

— Спасибо вам, профессор. Очень жаль, что оторвали вас от дел, — извиняющимся тоном сказала Травка, — Теперь мы полностью во всем разобрались. Никаких протечек в вашем отделении…

— А-адну минуточку, — прерываю Травкин спич смущения и раскаяния, — А что у вас в этой нише, профессор?

— Диагностическое оборудование, — отвечает заведующий сухо, — Там тоже никаких протечек…

Травка, Ниндзя и Гусь подают мне невербальные сигналы, мол, хорош, Кротовский, хватит отнимать время у уважаемого человека. Но у меня иное мнение.

— А что же вы тогда так напряглись, уважаемый?

— Это дорогостоящее оборудование, — поясняет профессор.

Травка так, чтобы заведующий этого не заметил, крутит пальцем у виска. Гусь смотрит на меня округло с красноречивым намеком, что пора бы уже угомониться. Но я упорствую:

— Настолько дорогостоящее, что вы его замуровали подальше от любопытных глаз?

— Не замуровали, а запечатали. Оборудование чувствительно к изменениям влажности и температурных колебаний.

Даже Ниндзя разлепил оба глаза, насколько позволяет ему раскосое строение гляделок, выражая недоумение моей упертостью.

— Ладно. Как скажете, профессор… но мне придется описать это в рапорте. Надеюсь, ваше оборудование установлено здесь с санкции больничного руководства. И если так, все вопросы будут исчерпаны.

— Рапорт, значит, — заведующий посмурнел, — Вот неймется вам копам, уличным попкам… ума нет, а лезете везде, даже там, где ни черта не понимаете… ладно, как хотите, пройдемте…

Заведующий вывел нас из палаты с пациентами и повел куда-то в дальнюю часть отделения, явно не в ту, где «запечатано дорогостоящее оборудование». Мы вошли в помещение, напоминающее процедурную. Кафельные стены, кафельный пол… даже потолок и тот кафельный.

Я уже догадался, зачем он нас сюда привел, и среагировал мгновенно. Выпустил Гамлета до того, как заведующий активировал свой странный артефакт. Черный жахнул молнией. Как и положено по «закону смертельного невезения» профессор разрядил артефакт в самого себя и обвалился на кафельную плитку как куль.

— Кротовский, какого хрена… — ругнулась Травка, —… обязательно надо его валить на глушняк? Мог бы просто намекнуть, вырубили бы аккуратно.

— Если быть объективными, — рассудительно заступился за меня Гусь, — То Кротовский даже не намекал, а говорил прямым текстом.

— И ты туда же… прямым текстом… если все, что несет Кротовский прямым текстом принимать за чистую монету…

— Ребята, успокойтесь. Он не мертв, — говорю мягко, — Он в коме.

— Откуда знаешь?

— Вижу. У профа почти полное истощение магических каналов. Он высушил сам себя. Так же, как половину лежащих здесь пациентов.

— То есть, его оборудование — и есть причина скачков магического фона?

— Разумеется. Надо отписываться Сильвего. По идее она должна прислать нам группу зачистки, которая все приберет и сотрет часть памяти пациентам и персоналу.

— В твоем мире умеют стирать память? Да еще избирательно?

— Не. Это я так… предположил…

Ко времени прибытия инспектора Сильвего в компании нескольких копов, на этот раз настоящих аж с третьим гражданским статусом, мы помогли медсестре переложить профессора на больничную койку, где та его подключила к его же собственному оборудованию. Заведующий стал своим собственным пациентом. Случай из разряда — не рой другому яму, сам в нее попадешь…

А мне-таки пришлось составлять подробный раппорт, тот самый, которым я пугал заведующего. Инспектор Сильвего читала его внимательно, хмуря бровки и поигрывая в пальцах шариковой ручкой, будто проверяла на наличие ошибок, а затем убрала мою писанину в папочку и выложила на стол передо мной профессорский артефакт.

— Узнаешь? — спросила она.

— У профессора на груди болтался.

— Я не об этом.

— Подобных раньше не встречал. Вообще в артефактах не разбираюсь.

— Понятно. А так? — она выложила на стол еще один артефакт, тот, из которого артефактор испепелил водителя.

— Хм, — переключаюсь на тонкое видение, всматриваюсь в плетение силовых каналов, — Да, теперь вижу сходство. И что это значит?

— Очевидно, Кротовский. Оба артефакта изготовил один и тот же мастер.

— Так надо потрясти этого артефактора.

— Потрясти не выйдет. Его уже департировали.

— Как это департировали? Просто вытурили из Киртасы и все? А грабежи? В конце концов он на моих глазах подельника сжег так, что услуги крематория тому уже не понадобятся.

— С подельником вышел несчастный случай. Ты сам это видел. К тому артефактор согласился выплатить компенсацию его семье. А на грабежах мы его не поймали. Он не своими руками грабил.

— А те двое?

— А те двое тоже колоться не станут. Им вешать на себя предварительный сговор и серию совсем невыгодно… ладно, — Сильвего сгребла «игрушки» со стола, — Можете ехать отдыхать. На сегодня смена окончена.

Мы загрузились в фургон, и Травка снача доехала до моего дома.

— Бр, Кротовский, ты живешь в этих трущобах?

— Если у вас на примете есть жилье получше, готов рассмотреть.

— Нет у нас других вариантов. Мы еще не заселились никуда.

— А. Тогда удачи в поисках жилья, — вылажу из машины и берусь за ручку, чтобы задвинуть дверь.

— Подожди… я тоже здесь поселюсь… — окликает меня Гусь и поясняет, —…не хочу ничего искать. Мне плевать, где ночевать.

— Ладно. Пошли. Похадотайствую за тебя у местного управдома. Мое ментовская форма у сердобольных людей вызывает жалость.

— А отдельный санузел там есть? — кричит в форточку Травка.

— Есть.

— Тогда я тоже сюда… Ниндзя, ты как?

— Я с вами. У меня точно нет желания искать другое жилье.

Управдом меня не забыл и выделил комнаты всем. Нас всех заселили в одном доме, только раскидали по этажам. Но и то хорошо. Не придатся объезжать квартал, чтоб собрать команду. Толи позавтракали, толи пообедали в кафешке у дома и разбрелись по берлогам. Я завалился в постель с намерением проспать до вечера. Но поспать удалось всего часа полтора. Кто-то начал долбиться в мою дверь.

— Кто там?

— Кротовский, подъем, — слышу Травкин голос, — Нас на службу вызывают.

Чертыхаюсь, облачаюсь, выглядываю за дверь. Травки там уже нет. Спускаюсь на улицу. Фургон заведен, наши все внутри. Заползаю внутрь, Травка тут же трогается с места.

— Кротовский, ты оповещалку что ли отключил?

— Какую оповещалку? Не знаю никакую оповещалку.

— Во внутреннем интерфейсе. Настрой себе.

— Ладно, настрою. А что случилось? Только кратко…

— Если кратко, — начал Гусь, — Наша неуемная начальница, похоже, карьеристка и выслуживается перед собственным начальством…

— Вот это щас нифига не кратко. Можно по-существу?

— Так бы сразу и сказал, — попенял мне Гусь, — Если по-существу, то Сильвего сидела в засаде у больницы. В надежде, что к профу придет какой-нибудь сообщник.

— О! Умно. Почему сразу карьеристка? Просто грамотный ход. И что дальше?

— Очевидно. Кто-то пришел. Сильвего проследила. Теперь хочет его брать.

— Живьем?

— Разделяю твое удивление, Кротовский. Мы не самая подходящая команда, чтобы брать кого-то живьем… мы как бы все-таки дипломированные убийцы…

— Да просто нет больше