— Черт возьми, да кому вообще интересно, кто основал этотгородок? Все, чего я хочу, это увидеть Елену униженной перед лицом всей школы.

— И Сальваторе. — От зловредности, прозвучавшей в голосеТайлера, по спине у Елены побежали мурашки. — Ему очень повезет, если он незакончит свою жизнь, свисая с самого высокого дерева во всей округе. Тыуверена, что там есть нужные улики?

— Сколько раз тебе повторять? Во-первых, там сказано, чтовторого сентября, на кладбище, Елена потеряла ленту. Затем там говорится, чтоСтефан в тот же день ее подобрал и сохранил. Плетеный мост со всем рядом складбищем. Это значит, что второго сентября Стефан оказался рядом с мостом, втот самый вечер, когда было совершено нападение на того старика. А о том, чтоСтефан был поблизости во время нападения на Викки и Таннера, все и так знают.Чего тебе еще нужно?

— В суде все это не потянет. Может, мне стоит найтикакое-нибудь дополнительное доказательство? Скажем, спросить у старой миссисФлауэрс, когда Стефан той ночью вернулся домой.

— Ох, да кому какое дело? Большинство и так уже думает, чтоСтефан виновен. В дневнике говорится о каком-то большом секрете, который он отвсех прячет. Народ мигом сообразит, что это за секрет.

— Ты хранишь дневник в надежном месте?

— Нет, Тайлер, я держу его на кофейном столике. Ты чтодумаешь, я совсем дура?

— По крайней мере одну дурость ты уже сделала. — Последовалхруст, как будто мяли газету. — Зачем было посылать Елене записки с намеками.Это просто идиотизм. Ты должна немедленно прекратить это делать. Что, если онапоймет, кто этим занимается?

— И что она тогда сделает?

— Обратится в полицию.

— Я все равно хочу, чтобы ты это прекратила. Просто подождидо Дня основателей, а затем ты увидишь, как Снежная Королева растает у всех наглазах.

— И скажет чао Стефану Сальваторе. Послушай, Тайлер… но ведьСтефану никто серьезного вреда не причинит, правда?

— Кому какое дело? — Тайлер передразнил ее более ранний тон.— Это ты оставишь мне и моим друзьям. Послушай, Кэролайн, ты просто сыграешьсвою роль, ага?

Голос Кэролайн понизился до гортанного шепота.

— А ты попробуй меня убедить. — После не большой паузыТайлер хихикнул.

Послышались какое-то движение, шелест, вздох. Еленаповернулась и выскользнула из кабинета так же тихо, как вошла.

Выйдя в следующий коридор и прислонившись там к шкафчикам,она попыталась собраться с мыслями.

Информации оказалось столько, что сразу ее как-то было и непереварить.

Итак, Кэролайн, которая раньше была для Елены лучшейподругой, теперь предала ее и поставила себе цель унизить ее перед лицом всейшколы. А Тайлер, который всегда казался просто досадным придурком, но никак нереальной угрозой, планировал изгнать Стефана из школы — или вообще убить. Исамым худшим было то, что для претворения в жизнь своих замыслов онииспользовали дневник Елены.

Теперь Елена поняла начало того сна, что приснился ейнакануне. Она и раньше видела похожий — в ночь перед тем, как обнаружилось, чтоСтефан пропал. В обоих снах Стефан смотрел на нее разгневанными и обвиняющимиглазами, а затем бросал какую-то книжку ей под ноги и уходил.

Нет, не просто какую-то книжку. Ее дневник. И дневник этотсодержал в себе улику, которая могла стать для Стефана смертоносной. Триждысовершались нападения на людей в Феллс-Черче, и все три раза Стефан оказывалсяна месте событий. Как все это могли расценивать жители городка? Или полиция?

И у Елены не было никакой возможности рассказать правду.Предположим, она бы сказала: «Стефан не виноват. Настоящий преступник — егобрат Дамон, который знает, как Стефан ненавидит мысль о причинении боли и обубийстве. Дамон следовал за Стефаном повсюду и нападал на людей чтобы заставитьСтефана заподозрить в этих злодеяниях самого себя. Чтобы свести его с ума. Иэтот самый Дамон сейчас где-то здесь, в городке, поищите его на кладбище или влесу. Но только не ищите добропорядочного парня, потому что любой момент онможет обернуться вороной. Да между прочим, Дамон — вампир».

У самой Елены все это с трудом укладывалось в голове.Представить такое объяснение людям означало вызвать лишь недоверие и насмешки.

Колющая боль в шее тут же напомнила ей о том, насколькосерьезной была в действительности эта смехотворная история. Елена так странночувствовала себя сегодня, как будто заболела. И ее болезнь была чем-то большим,чем перенапряжение и недосыпание.

Елена ощущала легкое головокружение, а иногда земля начиналауходить у нее из-под ног. Очевидные симптомы гриппа, если не считать твердойуверенности Елены в том, что эти признаки вовсе не объяснялись присутствиемкакого-то вируса в ее организме.

И в этом опять-таки была вина Дамона. Дамон вообще былвиноват во всем, если не считать истории с дневником. За это Елена никого немогла винить, кроме самой себя. Если бы она не писала про Стефана, если бы онане притащила дневник в школу. Если бы она не оставила его в гостиной у Бонни.Если бы… если бы…

Стало быть, важнее всего сейчас вернуть дневник.

Прозвенел звонок. У Елены не осталось времени возвращаться встоловую и рассказывать обо всем Бонни и Мередит, поэтому она направилась наследующий урок минуя отвернутые в сторону лица и враждебные глаза, которые запоследние несколько дней стали ее постоянными спутниками.

На уроке истории Елене оказалось не так просто удерживатьсяот взглядов в сторону Кэролайн. Никоим образом нельзя дать Кэролайн понять, чтоона обо всем знает. Аларих спросил что-то насчет Мэтта и Стефана, которыеотсутствовали второй день подряд, и Елена, понимая, что все за ней наблюдают,лишь пожала плечами. Она не доверяла этому мужчине с мальчишеской улыбкой,колючими карими глазами и подозрительной тягой к информации о смерти мистераТаннера. А Бонни, которая завороженно взирала на Алариха, никакой помощи ейоказать не могла.

После урока Елена уловила обрывок разговора с участием СьюКарсон.

— …у него сейчас каникулы в университете — правда, я забыла,в каком…

Осторожное молчание показалось Елене уже недопустимым. Онарезко развернулась, обращаясь напрямую к Сью и ее собеседнице, врываясьнепрошеной в их разговор.

— На твоем месте, — порекомендовала она Сью, — я быдержалась подальше от Дамона. Я серьезно.