Бонни и Мередит не могут узнать всей правды о Стефане.Стефан не может узнать правду о Дамоне. Тетя Джудит вообще ни о чем не должнаузнать. Бонни и Мередит известно про Кэролайн и про дневник. Стефану нет.Стефан знает о вербене, которую я, кстати сказать, теперь каждый деньиспользую: Бонни и Мередит не знают — хотя я дала каждой по мешочку с сухимиветочками. Одно хорошо — вербена, похоже, действует. По крайней мере случаевлунатизма со мной после той ночи больше не происходило. Но было бы ложьюсказать, что я с тех пор не видела снов про Дамона. Он непременно присутствуетво всех моих ночных кошмарах.

Сейчас моя жизнь полна лжи, и мне обязательно нужен кто-то,с кем я могла бы поделиться. Я намерена прятать дневник под половицей в чулане,так что никто не найдет его, даже если я неожиданно умру, и мою комнатуосвободят от всех моих вещей. Возможно, один из внуков Маргарет станет в одинпрекрасный день там играть, потянет за половицу и выудит дневник наружу, но дотех пор его не найдет никто. Дневник — мой самый главный секрет.

Не знаю, почему я так много думаю о смерти. На самом делеэтот пунктик скорее характерен для Бонни — это как раз она думает, что смертьможет быть удивительно романтичной. А я точно знаю, на что она на самом делепохожа, — не было ровным счетом ничего романтичного в том, как умерли мои мамаи папа. Более скверного чувства я никогда в жизни не испытывала. Я хочу прожитьдолгую жизнь, выйти замуж за Стефана и быть счастливой. Нет причин, способныхпомешать мне быть счастливой. Все наши проблемы коренятся исключительно в нассамих.

Правда, бывают такие минуты, когда я пугаюсь и перестаюверить в себя. И еще есть разные мелочи, которые очень меня раздражают.Например, почему Стефан все еще носит у себя на шее кольцо Катрины, хотя яточно знаю, что он меня любит. И еще — почему он ни разу не сказал, что он менялюбит, хотя я точно знаю, что это так.

Впрочем, это не имеет большого значения. Все со временемвыправится. Все просто должно встать на свои места. А потом мы со Стефаномбудем вместе и будем счастливы. Нет ничего, что помешало бы нам статьсчастливыми. Нет ничего, что помешало бы нам стать счастливыми. Нет ничего…

Елена отложила ручку, стараясь сосредоточиться на своихзаписях. Но они расплывались перед ее глазами, и она захлопнула тетрадку,прежде чем предательская слезинка упала на чернильные строчки. Затем онаподошла к чулану, пилкой для ногтей поддела половицу и положила под неедневник.

Пилка для ногтей лежала у нее в кармане и неделей позже,когда они с Бонни и Мередит стояли у задней двери дома Кэролайн.

— Скорее, — страдальчески прошипела Бонни, с таким видомоглядывая дворик, как будто она ожидала, что на них вот-вот что-нибудьнабросится. — Давай, Мередит!

— Ну вот, — выдохнула Мередит, когда ключ наконец-топовернулся в английском замке, и дверная ручка поддалась. — Считайте, мы уже наместе.

— А ты уверена, что там никого нет? Послушай, Елена, а что,если они вернутся раньше, чем мы ожидаем? Почему мы не могли проделать это вдневное время?

— Брось, Бонни. Может, ты все-таки войдешь? Мы уже и такпустились во все тяжкие. В дневное время в доме всегда есть служанка. А сегоднявечером Форбсы рано не вернутся, если только кому-то в Шез-Луисе не станетплохо. Давай, входи! — подтолкнула ее Елена.

— Никто не отважится признаться, что ему стало плохо наобеде в честь дня рождения мистера Форбса, — сказала Мередит, пытаясь утешитьБонни, когда та все-таки вошла в дом. — Мы в полной безопасности.

— Если у Форбсов достаточно денег, чтобы отправляться вдорогие рестораны, они могли бы позволить себе оставить в пустом доме нескольковключенных ламп, — заметила Бонни, не в силах успокоиться.

В глубине души Елена соглашалась с подругой. Странно итревожно было бродить по чужому дому в потемках, и ее сердце отчаянноколотилось, пока они поднимались по лестнице. Ладонь Елены, сжимающаяэлектрический фонарик, стала влажной и скользкой. Однако, несмотря на всефизические симптомы паники, разум Елены по-прежнему работал холодно и спокойно,почти отстраненно.

— Тайник должен быть у нее в спальне, — решила она.

Окно в комнате Кэролайн выходило на улицу, и это означало,что троим подругам следовало соблюдать особую осторожность со светом. Ощущаянемалое смятение, Елена обвела помещение крошечным лучиком фонарика. Одно дело— запланировать обыск чьей-то комнаты, нарисовать себе, как ты эффективно иметодично осматриваешь шкафчики. Совсем иначе действительно оказаться там идаже не знать, с чего начать. Кроме того, Елена мучительно боялась что-либотрогать из страха, что Кэролайн потом это обнаружит.

Две ее подруги тоже стояли в полной неподвижности.

— Может, нам просто следует вернуться домой? — тихопромолвила Бонни.

И на сей раз Мередит не стала ей противоречить.

— Мы должны попытаться. По крайней мере попытаться, —выдохнула Елена, поражаясь оловянной гулкости своего голоса.

Выдернув на себя полку высокого комода, она осветилафонариком изящные стопки кружевного нижнего белья. Аккуратно прощупав белье,Елена убедилась, что ничего похожего на книжку там содержаться не может. Тогдаона поправила стопки и закрыла шкафчик. А затем перевела дух.

— Все не так уж и сложно, — бодро начала Елена. — На самомделе нам всего-навсего требуется разделить комнату на секции, а затем начать ихобыскивать, проверяя каждый шкафчик, каждый ящичек. В общем, осматривая вседостаточно большие предметы, где можно спрятать дневник.

Себе она выбрала гардеробную — и первым делом потыкала тамполовицы своей пилочкой для ногтей. Однако все половицы были надежнозакреплены. Простукивание стенок тоже ничего не дало. Роясь в одежде, Еленаобнаружила там несколько вещей, которые Кэролайн одолжила у нее в прошлом году.Ее подмывало забрать свою одежду назад, но этого она, естественно, сделать немогла. Осмотр туфель и сумочек тоже ничего не дал. Даже когда Елена встала настул, чтобы как следует проверить верхнюю полку платяного шкафа, результатоказался тем же.

Мередит сидела на полу, изучая груду плюшевых животных,которые были уложены в сундук вместе с другими детскими вещами Кэролайн.Пробегая изящными длинными пальцами по каждой игрушке, она выискивалауплотнения в материале. Добравшись до плюшевого пуделя, Мередит вдругпомедлила.

— Ведь это я ей его подарила, — прошептала она. — Надесятилетие. Я думала, она его давно выкинула.

Елена не могла видеть ее глаз — фонарик Мередит былнаправлен на пуделя. Но она прекрасно себе представляла, что теперь должнаиспытывать подруга.