- Конечно, - отозвалась Моне, пораженная неожиданными новостями. - И когда ты решил устроить вечеринку?

- В выходной.

- Но ты ничего не говорил.

Он посмотрел на нее пристально:

- Это была идея Рокки. Ты читала детям «Щелкунчика», и дочь очень хотела бал, как у Клары из книги.

Моне невольно улыбнулась.

- Я и правда читала им эту книгу.

- Создать атмосферу русского Рождества в замке было не так просто, особенно в такую метель.

Моне не могла поверить своим ушам.

- Неужели ты это сделал?

- Попытался. Я не знаю, придет ли кто из деревни, но им всем были разосланы приглашения. Я также пригласил слуг и их семьи. Думаю, будет весело.

Он только что сказал «весело». Вчера он играл на фортепьяно и пел, а сегодня устраивает вечеринку и говорит о веселье. Странно.

- Дети знают? - медленно спросила она.

- Они еще не видели залы. Мы обновили кое-что, добавили декора и создали атмосферу праздника.

Грудь Моне сдавило от переполняющих ее чувств.

- Я так рада. Дети будут счастливы, Рокка в особенности.

Он помолчал немного и сказал:

- Она обожает тебя, ты знаешь?

- И я ее.

Он пронзительно посмотрел на нее и вышел из комнаты. Моне выдохнула, как только дверь за Марку закрылась.

День тянулся мучительно медленно. В полдень Моне помогла детям одеться. До начала оставалось еще пятьдесят минут. Она успеет и себя немного привести в порядок.

Вернувшись в комнату, она стала как вкопанная: на кровати лежало невероятное красное бальное платье без бретелек. На секунду Моне показалось, что она не дышит. Марку не забыл и про нее. Она моргнула. Это было самое красивое платье, какое она когда-либо видела, с корсетом на косточках, сверкающей шелковой юбкой, расшитой белыми цветами и зелеными листочками. По крою Моне догадалась, что дизайнером стал известный старый итальянский кутюрье. Такой наряд стоил Марку половины ее годовой зарплаты, если не больше.

На полу красовались шелковые туфельки, идеально подходящие под цвет и фасон платья.

- Господи, что происходит, - прошептала она и дотронулась до дорогой ткани подола.

Позади нее раздалось детское хихиканье. Моне обернулась и увидела Рокку, просунувшую голову в комнату.

- Папа купил его для тебя, - сказала она радостно, прижимая ручки к своему платью, тоже красному, но более темного, глубокого цвета. - Прямо из Милана, у одного известного человека.

Она осмелилась, вошла в комнату и взяла одну туфельку.

- А это отлично подходит к платью.

- Невероятно, - выдохнула Моне.

- Помочь тебе одеться?

- Нет, милая, спасибо, я справлюсь, - отозвалась Моне. - Присмотри лучше за Антонио, чтобы он не испачкал свой костюм до праздника.

Марку сказал, что он пригласил всех деревенских жителей, и, на удивление, все пришли.

Зал оформили с необычайным размахом. Он превратился в сказочную страну, где посредине красовалась огромная елка, переливающаяся тысячами огней. Душистые венки украшали двери и окна, милые пряничные домики стояли на столе, который ломился от яств и напитков. Все было именно так, как Рокка мечтала: сверкающая рождественская вечеринка с музыкой, танцами и нескончаемым весельем.

Войдя с комнату, Моне ощутила себя слишком разодетой, но после того, как гостей добавилось, заиграла музыка, она забыла о стеснении и с наслаждением наблюдала, как дети играют с деревенскими ребятишками.

Время от времени Рокка подбегала к ней и крепко сжимала ее руку.

- Разве не здорово! - восклицала она. - Как в «Щелкунчике».

Моне в ответ сжимала ее руку и говорила:

- Да, чудесно.

Несколько раз слезы наворачивались на глаза, потому что именно такой должна была быть жизнь Марку, веселой, радостной, с друзьями, наполненная музыкой и смехом.

Моне была счастлива, что ей удалось побывать на таком душевном празднике. Она чувствовала, будто прикоснулась к чему-то чудесному, волшебному.

Марку не мог отвести взгляд от Моне. Ее обнаженные плечи будто светились, подчеркнутые красным платьем и темными волосами, забранными частично вверх, частично ниспадающими к шее.

Она была похожа на настоящую сказочную принцессу. Ей не хватало короны для полноты образа и обручального кольца на пальце…

Он любил ее. Ни один поцелуй, ни одно прикосновение других женщин так не вдохновляли, как это было с Моне. Ни с одной он не терял головы, а с Моне восемь лет назад именно так и было. Несмотря на то, что его тяга к ней была совершенно нелогична, необъяснима. Он пытался анализировать свои чувства тогда и сейчас. Как бы странно это ни казалось, он не мог объяснить, почему именно она ему так нужна, почему именно к Моне он испытывает сильную эмоциональную привязанность, такую глубокую, что даже не может описать. Его желание оставить ее подле себя, быть с ней каждый день сбивало с толку. Она слишком много для него значила.

Почему именно она? Ответа он не знал. Ее улыбка вдохновляет, ее глаза, такие выразительные, ясные, в них так много правды, в которой он нуждается. Ему необходима была ее честность и способность указать ему на его ошибки там, где он не прав. Столько людей пытались впечатлить его, заслужить благосклонность, польстить, но только не она.

Вечером гости разошлись и дети отправились спать. Элиза обещала позаботиться о них. Свечи потушили, двери заперли, и только зала была открыта. Марку специально отдал указание, чтобы они с Моне остались наедине. Сердце колотилось, он чувствовал себя мальчишкой на первом свидании, нервничал, движения нелепы, язык ватный. Он увлек Моне за собой, ближе к елке, которая все еще блистала огнями, украшениями и вырезанными вручную белыми деревянными ангелами.

- Праздник чудесный, - сказала Моне. - Думаю, гости и дети прекрасно провели время, - добавила она, глядя снизу вверх на огромную елку.

-Да.

- Ты поразил меня, - призналась она и взглянула на него с улыбкой. - Кто бы мог подумать, что Марку Уберто, который не празднует Рождество, устроит самую невероятную вечеринку в моей жизни.

- Это затея Рокки, - ответил он. Пульс стучал в висках.

- Рокка невероятная малышка.

- А ты невероятная женщина. Не знаю, как ты это сделала, но ты изменила мою жизнь за несколько дней.

- Нет, что ты.

- Правда, - отозвался он, и его голос сорвался.

Грудь теснили эмоции, он еле сдерживался, чтобы не подхватить ее на руки.

- Я благодарен тебе за то, что ты сделала для детей, но больше всего я благодарен за твою любовь, честность и веру в меня. Даже когда ты злилась, ты все же верила, что я справлюсь, и это вдохновляло.