Повторюсь, стол был рассчитан на четверых, потому директору санатория ничего другого не оставалось, как примоститься к нам же. Каретников решил поухаживать за нами с Юлькой — а может, и за Сталиным, поди разбери — и накупил по две порции шашлыка каждому, по порции салата из огурцов и помидоров с майонезом, а также бутылку настоящего южного вина, которое здесь готовят сами. Это вино даже Юлька пьет, до того оно легкое и похожее на обычный виноградный сок. Мы позволили себе расслабиться и кушать, и пить, и снова кушать. Кстати говоря, я зря грешила на шашлык — он оказался очень вкусным, пальчики оближешь. Юльке с непривычки настолько вскружил хмельной напиток голову, что она даже не принялась настаивать на том, чтобы вернуть Димке деньги, которые он на нее потратил. Что это с ней? Разучилась экономить чужие сбережения? Или начала более скрупулезно экономить свои? Нет, это на нее это не похоже. Подруга всегда была щедрой, наверно, это просто пагубное воздействие вина. Что касается меня, я и не думала делить Димкины затраты на всех и отдавать ему часть. По моему разумению, мужчина обязан так поступать. Сама я никогда ничего не прошу, но, коли он первый предложил, ради бога, пусть поухаживает.

Зато Сталин не желал, чтобы Каретников за ним ухаживал. Это он выразил следующей репликой:

— Я заплачу.

— Разумеется. С девушек я деньги не возьму, а вы должны мне ровно четверть потраченного на обед.

— Нет, вы не поняли. Я заплачу за брюки. Только верните их.

Было видно, что Димка еле сдерживается, чтобы не вылить остатки вина мужику за шиворот. Однако он не стал, сказал только:

— Нет уж, будьте любезны вернуть мне за обед. А брюки можете засунуть себе…

— Дима! — оборвала его до ужаса воспитанная Образцова.

— …В пакет.

Сталин послушно заглянул в пакет, наверно, ожидал узреть там в сложенном виде долгожданные брюки на подтяжечках. Но, судя по горестному вздоху, их там не оказалось. Странно. Мне вдруг стало интересно: а кто на самом-то деле спер штаны? А если их не крали, то где же они?

Когда бутылка была допита, а шашлык и салат доедены, мужчины, на удивление, вроде как сдружились. Дима поклялся именем матери, что не воровал портки ни у кого ни разу в жизни, а Сталин вернул ему положенную часть денег за обед, ту, на которую сам поел. Засим мы все вернулись в автобус.

…Через двадцать пять минут автобус затормозил на поляне, откуда открывался поистине чудесный вид: красавица гора, гордая и неприступная, приютившая на своем теле множество деревьев, упиралась широкой стопой на поросшую густой травой почву, а свой острый купол устремила ввысь, в дивное нежно-голубое небо с редкими маленькими пушистыми облачками, среди которых, словно королева на троне перед подданными, светило яркое, палящее божественное солнце; по периметру, насколько хватало глаз, величественную гору омывала шумная река, звучное урчание которой даже с такого расстояния доносилось до путешественников. К подступу к горе через реку вел мост, старый, расшатанный, сотворенный из канатов и тонких деревяшек, который того и гляди развалиться, стоит на него ступить.

Нам дали пару минут. Я смирилась с тем, что в Димке умер папарацци, и больше никак не реагировала на то, что он без конца фотографирует нас с подругой, к тому же панорама была на самом деле великолепной и ослепительной. Хотелось остаться здесь жить. Навеки. Но, к сожалению, долг звал — нам до зарезу нужна была карта. Я напомнила об этом Юльке, которая тоже была на грани безумия в связи со свалившейся на наши ясны очи красотой.

— Идем. Предельное внимание.

Она кивнула, взяла меня под руку, а Димка, налюбовавшись и нафотографировавшись вдоволь, обнял меня за талию, вот так трио и достигло моста, где ждала нас экскурсовод.

— Пещера «Нежух» является одной из многочисленных загадок света, — приступила она к монотонному рассказу. — Никто не знает, откуда она появилась и как давно уже находится в нише этой горы. Одним из открывателей пещеры был историк и археолог Аркадий Нежух, отец основателя города Туапсе — Филиппа Аркадьевича Нежуха. В честь первого и названа пещера. Эксперты, частенько наведывающиеся в эти места, выявили сильные магнитные волны внутри пещеры. По еще не установленным причинам там жутко холодно, гораздо холоднее, чем в предыдущих, где мы уже успели побывать. Пока этот факт считается феноменом, загадкой природы. Так что предупреждаю, если у вас есть с собой одежда, которую вы в автобусе сняли, вернитесь за ней и наденьте. — Несколько человек, почесав тыковки, поспешили обратно в поджидающий автобус. Я же с надеждой воззрилась на Димкину ветровку, потому как сама была почти голяком. Вот ведь предусмотрительный человек Каретников! Впрочем, насколько мне известно, он частый гость в таких местах, так что должен уж запомнить. — Если среди вас есть люди, сильно подверженные влиянию перепада атмосферного давления, — продолжала запугивать женщина с бейджиком на груди, — возможно, вам разумнее будет не ходить туда, а подождать остальных снаружи, подышать свежим воздухом, сделать памятные снимки на природе, потому что однажды нескольких людей со слабым здоровьем пришлось увозить отсюда прямо на «Скорой помощи». — Пяток бабушек и дедушек, переглянувшись, сообщили даме, что они отказываются спускаться в пещеру и подождут здесь, так как у них нелады с давлением и сердцем. — Разумно, — одобрила экскурсовод. — Ну что ж, остальные — за мной. Только, ради вашей же безопасности, ступайте за мной след в след! Итак, — она первая подошла к шаткому мостику и схватилась за канатный поручень, — переходим по одному, двух человек этот мост не выдержит. Смотрите внимательно, как я перехожу, и каждый, по очереди, проделает все то же самое, шаг в шаг. — Она начала медленно переставлять ноги с одной дощечки на другую, крепко держась руками за канат. Мост на это отвечал скрипом и потрескиванием, точно мечтал разорваться и кануть в небытие. И вот она на том берегу. — Следующий пошел, — отдала женщина приказ.

Мы с подругой умышленно встали в очередь самыми последними. Пара теток преклонных лет даже кричала, переходя реку по мосту, и предводитель экскурсии велела им не смотреть вниз. Они слушались, поднимали головы и шествовали дальше. Сталину пришлось хуже других: дурацкие брюки начали сползать, как он и предвидел, так что директору приходилось одной рукой держаться за канат, а второй — за ремень. Блин, когда же он найдет потерянные портки, что на подтяжках? Или пусть жена пришьет подтяжки к этим, что ли.

Наконец дошла очередь и до меня. Ступив на дощечку и сделав шаг вперед, я ощутила, как подо мной что-то сильно завибрировало, и машинально опустила глаза. Веревка, связывающая деревяшки, натянулась до упора, всем своим видом советуя мне не делать резких движений; канатный трос, протянутый на уровне локтя от одного металлического колышка, возвышавшегося на первом берегу, к другому, вбитому уже на берегу, где находилась гора и куда я собиралась попасть, совершал дикие колебательные движения, передающиеся пальцам, которые, казалось, вот-вот разомкнутся, не сумев удержаться на нем; поток реки, быстрый и шумный, несся по бесчисленным поворотам русла и, натыкаясь на острые валуны, высовывающие свои носы из воды, вспенивался и пузырился, меняя исходный прозрачный цвет реки на грязно-белый. Река была свирепа и беспощадна, и, если кто-то попадется ей в плен, она, не раздумывая, со скоростью звука унесет его с собою в великое морское царство.