— Мост! — заорали мне на ухо. Это была Юлька.

— Чего? — переспросила я, но она смотрела не на меня, а на Дмитрия и кричала, по всей видимости, именно ему.

— А? — Он медленно ступал к нам по сильно шатающемуся мосту, широко перешагивая через пустоты, образованные выбившимися из общей системы звеньями-дощечками.

— Мост рвется! — повторила Юлька, прибавив уточнения.

Я бросила взгляд на канат. Хотя мост уже не раскачивался так неистово, как при их драке, канат, однако, продолжал рваться и держался теперь на нескольких тонких ниточках. Честно говоря, тогда, на том берегу, я не очень-то верила болтовне экскурсовода, наверняка они этими штучками завлекают народ. Ну как толпу людей могут повести по мосту, который взаправду — чуть что — порвется? А теперь… Или женщина не лгала, или же сама толком не знала, насколько мост коварен.

— Дима, быстрее! — завопила я сиреной. — Ди-ма!

Каретников тоже заметно заволновался и пошел на нас более скорыми шагами. В канате вновь что-то лопнуло. Остались лишь две ниточки.

— Дима! — заорали мы хором с подругой.

— Иду!

Он уже был совсем близко, как вдруг… тын… тын… — это разорвались оставшиеся нити. В последний миг Дмитрий прыгнул прямехонько на нас, мы не преминули схватить его за руки и вытащить на берег, однако забыли о том, что за нами — лестница, и, оступившись, вместе с Димкой с громким визгом пролетели вперед затылками все эти тринадцать ступеней.

Придя в себя, я оглядела свои руки: ладони, которыми я закрывала голову, были сплошь в грязи и крови и нещадно болели. Дмитрий поднялся первым, хотел подать нам руки, но тут что-то вывалилось из-за его пояса. Это был пистолет. С совершенно спокойным выражением лица он поднял его с земли и сунул обратно. Тогда я, вложив в свой вопрос все удивление, недоумение и испуг, медленно произнесла:

— Кто ты, Дима?

Глядя мне в глаза, он пожал плечами и по-простецки хмыкнул:

— Человек.

Не буду утомлять подробностями последующих за этим событий. В двух словах: так получилось, что с поляны никто не видел, как Димка сражался с Черным на мосту, так что все списали это на трагическую случайность. Мы ждали почти до вечера, когда приедут лесорубы и возведут через реку подобие моста из бревен, по которому мы все под чутким наблюдением приехавших спасателей переправились на противоположный берег. Затем ждать пришлось полицию, и свидетелями выступили снова мы с Юлькой, а также новичок в этом деле Дмитрий. По нашим словам выходило, будто мы, почувствовав себя плохо в пещере, выбрались на свежий воздух и узрели, как молодой мужчина, нарушая правила безопасности, бежал по шаткому мосту, размахивая руками и топая, словно слон. Мост, конечно, не выдержал и рухнул. Вместе с парнем. Аминь. Спасатели с ментами остались искать тело, а мы наконец-то загрузились в автобус и поколесили обратно, в Туапсе. Уже в автобусе я осознала, что мне отчего-то жутко жарко, и, поняв причину, сняла ветровку и вернула владельцу. Что и говорить, все туристы по пути домой с жадностью голодных шакалов обсуждали «трагическую случайность» и пытались понять, откуда этот человек взялся на мосту, ведь среди нас его не было, а другие туристические группы в это время не приезжали. Все в итоге сошлись на том, что это местный дурачок.

Выбросив туристов возле ворот санатория, автобус уехал, а люди стали потихоньку разбредаться кто куда.

— Не станете же вы спорить, что я спас вам жизнь? — нарушил молчание Каретников, когда мы замерли на тротуаре, не зная, что делать и куда идти, до того странным было произошедшее. В автобусе мы трое ехали молча, не участвуя в общем обсуждении.

— Да, так и было, — сухо ответила я.

— Тогда я потребую маленькую плату.

— Надеюсь, не свидание? — грубо произнесла я. Что и говорить, я стала если не бояться Диму, то уж точно настороженно к нему относиться, так что наедине оставаться с ним мне уже как-то не улыбалось.

— Нужно мне больно, — фыркнул он, обидевшись на мой тон. — Нет, мне нужна та вещь, что лежит в вашем рюкзачке. Не то чтобы она мне нужна, просто, думаю, безопаснее ей будет храниться у меня, чем у вас.

— Ты имеешь в виду молоток? Да забирай на здоровье.

Он понизил голос до шепота, так как несколько человек все еще топтались неподалеку.

— Нет, я имею в виду пистолет.

Препираться не было смысла. Но он не мог видеть, как я клала его в Юлькин рюкзак! Это что, еще один психологический ход? Или банальная логика, мол, если был пистолет на одном месте, а потом его не стало, следовательно, его положили в иное место. Ничего не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда — закон физики.

— У тебя уже есть одна такая же «вещь». Вторую оставь, будь добр, нам, — хоть я и просила, но тон по-прежнему был холодным.

— Господи… — Он взял меня под локоть. — Катя, это газовый был пистолет, газовый! У меня есть на него разрешение, если хочешь, дам ознакомиться. Я всегда с собой беру в такие поездки, никогда не знаешь, чего ожидать от людей гор. «У холмов есть глаза» смотрела? Так что я не наемный киллер, если ты об этом.

Я немного успокоилась, и все же врожденное упрямство не давало мне так запросто отдать ему важную штуку. Она могла когда-нибудь спасти нам жизнь. Или же отнять чужую. А могла и завести в тюрьму по статье «незаконное хранение оружия». Я долго колебалась с ответом, пока оба напряженно всматривались в мое лицо. Наконец я покачала головой.

— Дима, ты человека убил, — сказала тихо, без укора, скорее, с жалостью и сочувствием. — Это тебе не блины печь. Вдруг ты захочешь покончить с жизнью? Пусть лучше он у нас пока полежит. Когда я пойму, что с тобой все в порядке, я сама отдам его тебе.

Злость перекосила его лицо. Впрочем, это преимущественно была не злость на меня, а злость на обстоятельства, может, даже боль из-за содеянного. Он схватил меня за плечи и затряс:

— Я никого не убивал! Поняла меня?! Никого! Это был несчастный случай!

— Отпусти ее! — Юлька налетела на Димку и заставила его выпустить меня. Я же не стала на него обижаться. Он ударил человека, человек упал и разбился насмерть… Да, он спасал наши жизни, это была самозащита, и все же Димка понимает, что, отпусти он его тогда, парень был бы жив. Пускай этот тип — плохой человек, пускай он не оставил бы нас в покое, следил бы, допрашивал, как ту женщину с «банана», потом, возможно, убил бы, но он остался бы жив. А сейчас он мертв. Так что, как ни крути, как ни притворяйся, Дмитрий чувствовал свою вину за гибель человека, что он сейчас своей яростью, своими словами и доказал. Он не мне говорил про несчастный случай, он сказал это самому себе.

— Дима, успокойся, дыши глубже. Сейчас у тебя шок, но это пройдет. Нужно отвлечься от этих мыслей. Постарайся не думать об этом, — посоветовала я от души, так как однажды сама узнала, что это такое — быть косвенным убийцей. Оттого и приняла это горестное решение — уйти в сторону. Но как я могла сказать об этом Женьке? Как я могла бы такое рассказать?..